Ловкость рук

Все вернулись в бар. Пока Ривера ходил в туалет мыть руки, канарцы заняли столик в глубине зала. Там уже два их земляка и какая-то девушка спорили с Пролетарием о политике.

– Я в этом не уверен.

– А я тебе говорю, что всем придется попотеть.

И они показали Херардо заголовки газет, сообщавших о процессе над революционерами.

– Ты думаешь, с ними что-нибудь сделают?

Пролетарий презрительно усмехнулся.

– Расстреляют первого попавшегося рабочего. А рыбки покрупнее всегда выйдут сухими из воды.

Херардо пожал плечами.

– Так оно и будет.

В то утро Бетанкур него товарищ были освобождены. Вместе с Глорией Паэс и невестой другого заключенного они отправились к тюрьме; юноши недавно побрились и выглядели вполне прилично, только, может, были бледней, чем всегда.

– Довольно скучное времяпрепровождение, – сказал им Хайме. – С тех пор как нас посадили, они не знали, какое пришить нам дело или под каким предлогом выпустить.

Его иронический тон подействовал на всех ободряюще.

– По-моему, они Есе же разделаются с каким-нибудь рабочим, и делу конец.

– Да, – подтвердил Пролетарий, – всегда виноват стрелочник. Ребята подвинулись, чтобы дать место Раулю. Один из канарцев, самый маленький, оперся локтем о стол.

– А что он вам сказал?

– Кто?

– Как кто? Бетанкур.

– Ничего. Что хорошо провел время. Видно, его родные ни о чем даже не догадывались. Когда он вернулся в пансион, там его ждало извещение о денежном переводе.

Пролетарий презрительно сплюнул.

– С вами никогда ничего не случается. Только и делаете, что развлекаетесь. Страдания голодных всегда потешают сытых.

Канарцы не слушали Пролетария. Они привыкли к его упрекам и знали их наизусть. Особенно он обрушивался на сотрудников «Аттики».

– Вас никто не поддерживает, – кричал он им. – Вы просто буржуа с левыми идеями. У вас нет среды. То, что вы делаете, никому не нужно. Вы трудитесь впустую. Пишете для несуществующих читателей!

Маленький канарец снова спросил:

– А где он теперь?

Насмешливо улыбнувшись, Херардо повернулся к Раулю.

– Гуляет с сестрой твоего друга Паэса. К слову сказать, она села себя как настоящая героиня.

Он пощупал в кармане деньги: оставалось еще двести песет.

– Я ее не знаю, – ответил Ривера.

Канарцы захохотали.

– Да и незачем.

Рауль залпом осушил стакан.

– Я знаком с ее братом. Он друг Агустина.

– Да. Это мы знаем. Девочка вполне надежная.

– Даже очень.

Они насмешливо улыбались. Ривера начинал раздражаться.

– Вы на что-нибудь намекаете?

Он смотрел на канарцев с недоверием и опаской. В день выхода «Аттики» земляки перессорились и с тех пор враждовали друг с другом.

Суарес с нарочитым вниманием разглядывал в стакане недопитое вино.

– Ты что-нибудь потерял там? – спросил Рауль.

– Нет. С чего ты взял?

– Да уж больно внимательно ты разглядываешь стакан…

Херардо расхохотался.

– Ты знаешь Давида, этого тихоню каталонца, приятеля Мендосы?

Рауль утвердительно кивнул. Подозрение, что его друзья собираются поиздеваться над ним, росло с каждой минутой. Это злило его.

– Да.

Когда Херардо говорил, на его подбородке появлялась маленькая ямочка.

– Если ты его увидишь, предупреди, чтобы он вел себя поосторожней и не лез куда не следует.

– Нам стало известно, что он сует нос не в свои дела.

– Ты имеешь в виду Глорию?

– Да. Именно ее.

Самодовольный тон, каким разговаривали с ним его бывшие друзья, бесил Рауля. «Выскочили в день забастовки на улицу и тут же разбежались, как борзые, а мнят себя чуть ли не героями». Это уж слишком!

– Я думаю, это его личное дело, с кем он гуляет…

Рауль поднес руку к шее и поиграл серебряной ладанкой.

– Глория девка правильная, – сказал один из канарцев, – Если он ей наскучит, она устроит ему номерок.

– Если уже не устроила.

– Вот именно. Если уже не устроила.

Все переглянулись.

– Ох, и вредные вы, – вдруг сказала девица. – Глория вовсе не такая. Она совсем не плохая девушка.

– Вот-вот. Скажи еще, что она сама невинность, и мы этому сразу же поверим.

– Да она просто святая.

Девушка пожала плечами.

– Вечно вы преувеличиваете.

– Женщины любят защищать друг дружку, – ввернул Пролетарий. – Видно, потому что у них у всех рыльце в пушку.

Раздались смешки. Херардо поднял свое курносое лицо; губы его блестели, как сургуч.

– Вот что. Давай лучше оставим этот разговор. Мы тебя предупредили, потому что ты его друг. Да! Можешь еще передать Мендосе, чтобы он тоже поостерегся играть с огнем.

Кровь ударила в лицо Раулю.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– О чем слышишь. Если он хочет, чтобы все было шито-крыто, пускай действует осторожней, а не шляется с ней в открытую по улицам.

– И все же я не знаю, о чем ты говоришь.

– Может, ты не знаком с Анной? А я не раз видел вас вместе.

– Можно узнать, какое это имеет отношение к сестре Паэса?

Херардо передернул плечом.

– Никакого. Абсолютно никакого.

– По мне, – сказал Суарес, – делайте что хотите. Но повторяю, вы избрали плохое время. Надо было показывать себя давно, несколько месяцев назад.

В дни забастовок Рауль жил неподалеку от Аточи, на квартире своей любовницы, медсестры из клиники.