Ловля молний на живца

Снаружи не ответили. Маша вернулась к одеялу и взяла один из кексов. Быстро разорвала упаковку и сунула пахнувший кофе мякиш в рот. Пока жевала, еще раз обвела взглядом комнату. За черным цилиндром печи обнаружилась новая деталь: ведро из белесого полупрозрачного пластика. Она тут же подошла к ведру, перевернула его и забралась на дно. Вдруг на крыше печки завалялся ножик или молоток? Однако на чугунной поверхности нащупалась лишь пара спичечных огарков. От поднявшийся пыли Маша чихнула. С помощью ведра прошлась руками по стенам под потолком, куда до этого было не дотянуться. Неужели профессор Кьяница и правда ее заточил? А может… Может, ее прячут от военных? Сидела на одеяле, поджав под себя замерзшие ноги. Потом захотелось в туалет. Ведром пришлось воспользоваться по назначению. Маша не испытывала животного ужаса. Она понимала: рано или поздно дверь откроется. Клонило в сон. Надо проверить, пролезет ли она в печь… Хотя куда там – ведь труба узкая… Какая она тупая… Такая же печь была в детстве на одной из дач, которые они снимали… Бабушка велела кинуть за нее выпавший зуб, «чтоб молочный мышка забрала и костяной принесла». Маша опустила голову на поверхность одеяла и через минуту спала самым глубоким сном в своей жизни.

Очнулась от того, что ее настойчиво трясли за плечо. Застывшее в воздухе бледной восточной маской лицо профессора Кьяницы нависло над Машей. Она хотела рывком сесть, но он удержал ее, силой пригибая к одеялу. Кукольные пальцы больно впились в голую кожу выше Машиного локтя.

– Все двери в дом заперты, – зашептал Кьяница. – Сейчас идем в комнату и там проводим такой же опыт, как в лаборатории. Ясно?

– Где папа? – спросила Маша.

– Папа рядом. Мы проделаем то же, что в лаборатории. Там будут еще люди. Ты молчи. – Кьяница часто дышал. – Будешь брыкаться, получишь по голове, а потом все заново. – С этими словами он вспрыгнул на ноги и потянул Машу наверх. Она с трудом поднялась, пол под босыми ступнями качался из стороны в сторону. Дверь была наконец распахнута. Свет из комнаты, которая исполняла роль Машиной темницы, обнаружил другое помещение, силуэты фарфоровых изоляторов, катушки с кабелем, приборы.

Профессор подтолкнул Машу туда, голой ногой, запачканной старой кровью из города, она споткнулась о неровный вытертый порог.

– Можно на пять минут на воздух? – взмолилась она.

– Молчи! – рявкнул Кьяница и положил ладонь ей на спину. – Молчи до конца опыта. После выйдешь, на сколько захочешь! Слушайся, и все пройдет стремительно.

Маша сглотнула горечь во рту. Сколько же она проспала? Сутки? Ее взгляд скользнул прямо, и она остолбенела: прямо напротив, с другого конца в эту новую комнату входили какие-то черные фигуры. Миг спустя она поняла, что это всего лишь зеркало в массивной раме, похожей на оконный наличник, прислоненное к стене с такими же тусклыми обоями. У зеркала на полу валялось несколько пожелтевших окурков. Профессор указал Маше на белый пенькообразный изолятор.

– Садись сверху, как тогда.

Маша подошла к изолятору и покорно села.

– Ноги поднимай, упирай в ребра, я зафиксирую. Ты нынче без изолирующих подошв.

– В плане? – Маша недоуменно глянула на Кьяницу.

– Чтобы опыт прошел максимально чисто, руки и ноги придется зафиксировать. Тут нет ничего страшного.

– А если я не соглашусь?

– Мария, – профессор посмотрел ей в глаза, и черты его лица опустились, щеки обвисли в гримасе крайнего возмущения, – давай без этого. Потерпи полчаса и поедешь домой. Я тебе до конца университета все испытания автоматом проставлю. Многие за это и не на такое бы согласились…

– Не понимаю…

– Цыц! – Он подошел с мотком серебристой изоленты, сел на корточки рядом с ее ногами и принялся обматывать их скотчем, прижав к ребру изолятора. Клей липко впился в Машину кожу.

– Теперь руки. – Профессор поднялся и подвинул к Машиной спине что-то сзади.

– Как руки?

– Тихо, – произнес он грубо и резко взял ее запястье, как берут со стола рыбацкую снасть: ловко и небрежно. Маша оглянулась и увидела конструкцию из досок, формой напоминавшую наспех сколоченную раму. Кьяница вытянул ее руку, прижал запястье к поверхности доски и снова принялся орудовать скотчем.

– Колется, там же занозы! – заныла Маша.

Кьяница никак не отреагировал, продолжая монотонно наматывать изоленту. Потом взял вторую руку Маши и проделал то же самое. Она оказалась распята на досках в сидячем положении.

– Спиной опирайся назад, там стенка, – посоветовал Кьяница. – Все продлится не более двадцати минут.

– Замечательно. – Маша смотрела поочередно то на правую, то на левую руку.

– Сейчас я запущу сюда людей… – начал Кьяница.

– Стоп! Каких еще людей? – воскликнула Маша.

– Нужных. Это ученые. И ты сиди тихо. Просто слушай, и в случае нужды выполняй, что я скажу. Поняла?

– Нет… Где папа? Он говорил, нельзя это обнародовать.

– Мы и не собираемся. Просто хочу показать паре коллег. Не болтай. Зачеты автоматом. Договорились?

Маша вздохнула, не ответив.

– Все. Я их запускаю, а ты становишься могилой. Мы тут не шутки шутим.