Ловцы чудовищ

– И правда, – предположил Стас, – может, полная темнота и нужна.

– Да как скажете, – спокойно сказал Рома и закрыл за спиной дверь.

И опять всё повторилось. Та же волна беспросветного мрака накрыла с головой, перенося в никуда, и стало жутко. На мгновенье. Как будто сама себя потеряла. И вдруг нашлась. От неожиданного прикосновения к спине.

Дыхание перехватило, и сердце ухнуло в пятки.

– А-а-а! Рома-а! Совсем того?

– Почему сразу я?

– Потому что ты – придурок. А Стас впереди стоял.

Из-за спины донеслось хмыканье, а спереди – голос Ерохина:

– Что с вами сегодня? Всё лаетесь! Нашли время.

– Да не подойду больше, – последовало высокомерное обещание.

– И замечательно!

– Ну хватит вам! – подытожил Стас. – Ань! Как там в прошлый раз было?

– Никак, – не сдержавшись, пробормотала Ворожцова себе под нос и постаралась вспомнить.

Глава девятнадцатая. Наследница колдуна

Аня закрыла глаза, пытаясь представить что-либо милое и приятное, но увидела…

Очень чётко. Ни единая чёрточка до сих пор не забылась. Словно смотришь на портрет, навечно сохранивший чей-то образ.

Волосы совсем белые, как и борода. Сеть лучистых морщинок на лице. Только глаз не видно. Потому что в данный момент смотрят они не на Аню, а на девочку лет восьми, которая сидит на ступеньке высокого крыльца старого деревянного дома. А дом со всех сторон окружён деревьями. Кажется, стоит он в лесу. Затерянный, одинокий. Словно и не построенный, а выросший сам, вроде дуба или сосны. Толстые сваи, как стволы. Поросшая травой покатая крыша. Его не разглядишь издалека и не найдёшь, если не знаешь о петляющей среди зарослей узкой тропинке.

Девочка держала на коленях то ли щенка, то ли котёнка, ласково поглаживала его, но смотрела на старика.

– Деда, а почему в деревне говорят, будто ты виноват, что у Лысовых корова померла? Будто ты на неё бесов напустил.

– Не знаю, Нюрыш. Да только свои ошибки всегда признавать трудно. Легче на нечистую силу свалить. И не думать, что глупая корова съесть может, если её где попало пасти.

– А у Григорьевых коза пропала. Только обрывок верёвки на колышке остался. Искали, да не нашли. Только рассказывали, что видели на дороге следы неизвестного зверя. И когти у него огромные-преогромные. Так землю и царапают.

Старик нахмурился, задумался, а девочка продолжала:

– И опять про тебя говорили, будто ты специально на деревню своих чудищ натравливаешь. Деда, а у тебя правда чудища есть?

Неудержимое любопытство и изумление, звеневшие в голосе внучки, заставили старика улыбнуться.

– Да вон, Нюрыш, одно чудище у тебя на коленях сидит.

– Да где? – встрепенулась малышка, уставилась на зверёныша, сладко дремавшего у неё в подоле. – Так ты про Серка? – девочка осторожно расправила маленькое крылышко на мохнатой спинке питомца. – Разве ж это чудище? Вон какой он славный. Всё равно что щеночек. – И пощекотала зверька за острым ушком.

Тот сладко зевнул, потянулся. Милый пушистый комочек, из которого вырастет потом величественный, могучий Симуран.

«Да, скорее всего!» – предположила Аня.

Мирно шелестела листва, пересвистывались спрятавшиеся в ней птицы, а потом…

Старик прислушался. Откуда-то издалека донеслись голоса. Толком не разберёшь, но сразу чувствуется: резкие, сердитые. Перекликались, спорили, приближались.

– Ох, Нюрыш! – старик поднялся. – Засиделись мы с тобой. А тебя уж поди родители ждут не дождутся. Бежала бы ты домой.

Внучка послушно встала, подхватив Серка на руки, и осторожно положила разомлевшего зверёныша на крыльцо. Тот свернулся клубком, засопел.

– Беги, Нюрыш! Беги! Не волнуй мать.

– Деда, я завтра опять приду! – пообещала девочка и помчалась по узкой тропке, мелькая в зарослях белым пятнышком. А старик опять присел на ступеньку, поднял глаза.

Тёмные, почти чёрные, совсем не выцветшие с годами, они опять смотрели на Аню и будто пытались что-то сказать взглядом.

Аня не выдержала, шагнула вперёд.

«Прощай, внученька!» – прошелестел лёгкий ветерок.

***

Рома нарушил обещание – подошёл, взял за руку, сказал:

– Идём!

Как только разглядел в темноте?

Стас распахнул дверь, впустил свет.

– Вы тоже видели? – Аня посмотрела на мальчишек.

– Может, и меньше, чем ты. Но видели, да, – подтвердил Стас, а Рома спросил:

– Заметила, как девочку зовут?

Аня удивилась вопросу.

Какая разница? Разве это так уж важно? Когда самое большое значение имеет то, что случилось потом.

– Старик её «Нюрыш» называл. Нюрой, наверное.

– Наверное, – согласился Рома. – А полностью как?

– Не знаю, – Аня прикинула и так и сяк, но взрослые производные от Нюры получались какие-то невероятные и вслух непроизносимые. А потом вспомнилось: – Подожди. Нюра – это ведь… Анна?

– И…

Опять эти странные предположения и ощущение, что Аня на самом деле вовсе никакая не Аня…

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это была я? А потом вдруг меня перебросило во времени, и я очутилась здесь. Бред!

– Честно говоря, – задумчиво протянул Стас, – та девочка на тебя очень похожа. Или ты на неё?