Ловцы душ

Он засмеялся, а я слегка повернул голову и на миг затаил дыхание, ибо запах, долетающий из его пасти, мог бы свалить быка.

– Именно! – Признал он, хлопая в ладоши. По-видимому, он был в необычном для него озорном настроении.

– Кроме того, что может быть прекраснее, чем упорное служение Святому Официуму? – Спросил я. – Ибо именно здесь, Курнос, в этой несчастной юдоли слёз, мы строим себе дом вечный, в котором будем жить, когда уже попадём в Небесное Царство нашего Господа.

– О, да, – ответил Курнос, теперь очень серьёзным тоном. – Как ты что скажешь, Мордимер... Когда едем?

– Завтра, – ответил я.

– Нет, нет, – сказал он. – Завтра у меня...

– Завтра, – повторил я твёрдо, не давая ему закончить, поскольку меня не интересовали его обязательства. – На рассвете ты должен быть готов.

* * *

Не знаю почему, но маркграфа Рейтенбаха я представлял себе как черноволосого и чернобородого мужчину с мрачным видом и смуглым огрубелым лицом. В моём воображении он был худым и носил широкий плащ, напоминающий крылья ворона. Разве не именно так и должен выглядеть отрицательный герой рыцарских романов? Тот, что удерживает честных девиц против их воли? Между тем, Рейтенбах оказался крупным мужчиной со светлой кожей и густыми волосами пшеничного цвета, спадающими ниже плеч. У него были здоровые белые зубы – вещь редкая в наши дни, и борода, которую он связывал в две косы. Я не слишком хорошо разбирался в моде, преобладающей среди аристократии, но предполагал, что при императорском дворе его сочли бы, по меньшей мере, за чудака. Уверенность в том, что маркграф не заслуживал подобной репутации, я получил, посмотрев в его глаза. Они были такими же, как мои, хотя и отличались почти в каждой детали.

– Так вы просите о гостеприимстве, инквизитор? – Спросил он. – Это большая честь, и мой замок в вашем распоряжении так долго, как захотите.

Это были только слова, и они ничего не значили. Мы оба отлично отдавали себе в этом отчёт.

– Я не пробуду дольше, чем одну ночь, – вежливо пообещал я.

Он знал, что я вру, и я знал, что он знает. Трудно найти большее взаимопонимание между двумя людьми.

– Когда устроитесь как следует, я приглашаю вас на скромный ужин. С удовольствием послушаю сплетни из Хеза. Мы, провинциалы... – он слегка пожал плечами.

Это был опасный человек. Он интересовался сплетнями из Хеза так же, как ваш покорный слуга подыгрыванием влюблённым парам на лютне или переодеванием в русалку, распевающую провансальские песни.

Его следовало остерегаться. Это, конечно, не значило, что я начал верить в историю Хоффентоллера о демонических ритуалах. Наш злой мир был полон решительных людей, которые в этой решимости видели их единственную надежду на спасение. Жизнь, как правило, не благоволит существам слабым и сентиментальным, сердца которых полны угрызений совести, как лисья шкура блох. И им везло, если кто-то этот мех им только потреплет, а не сдерёт до мяса. Рейтенбах производил впечатление человека, достойного уважения, скорее коллекционера шкур, чем их донора.

Ужин на самом деле был скромным, поскольку золотые кубки только выглядели так массивно, однако я смог их поднять. Для начала, были поданы рыба в желе, щука в травах, судак с апельсинами и изюмом, а также похлёбка из раков и бобровые хвосты в густом медовом соусе. Потом на столе появились куропатки, паштет из журавлиных языков и соловьиные яйца, фаршированные икрой. С некоторой тревогой я ждал, когда от рыб и птиц мы перейдём к животным, живущим на суше, ибо желудок скромного инквизитора, привыкшего к корочке сухого хлеба, запиваемого кружечкой воды, мог не выдержать употребления всех этих кушаний, которых не жалел гостеприимный хозяин. Не пожалели также и напитков, с необычайной быстротой доливая мою пустеющую чашу. Я мог только мысленно улыбаться, ибо маркграф Рейтенбах не знал (да и откуда ему было знать?), что Бог в своей неизмеримой милости соизволил одарить вашего покорного слугу головой немного крепче, чем у большинства людей. И то, что я иногда впадал в состояние греховного опьянения, свидетельствовало не о малой крепости, а лишь о беспечности и неумеренности. Но сейчас я не собирался напиваться.

– Рейтенбах, – проговорил я, – люб-блю тебя как брат-та…

– И я т-тебя тож, – признался он, не попав поцелуем в мою щёку, а только в плечо. Краем глаза я заглянул в его глаза и улыбнулся.

– Господин маркграф, – сказал я, не пытаясь уже говорить как пьяный, – давайте поговорим как серьёзные люди, если вы не против.

Он выпрямился, и я увидел на его лице тень озабоченности. А может, мне только показалось.

– Прошу вас, мастер Маддердин, – ответил он таким голосом, словно и не выпил ранее трёх литров вина.

– Хоффентоллер, – сказал я.

– Я должен был догадаться. – Он хлопнул ладонями по бёдрам. – Горячая штучка эта его дочь. Вы бы видели, что она вытворяет, сначала потрётся грудями...

– Могу я её увидеть? – Прервал я его, ибо меня не интересовали подобные откровения.

– В любую минуту. – Он широко развёл руки. – Я же сказал, что мой замок в вашем распоряжении.