Ловцы душ

Ступка дёрнул ногой сильнее, и тогда из воды вылетела вторая рука. С ножом! Тварь вонзила его точно в бедро кузнецу. Тут-то он и очнулся, выхватил топор из-за пояса, стал отмахиваться им, быстро, но неточно. Попал несколько раз по лицу, срубил нос и скулу, из раны медленно потекла зеленоватая сукровица.

– Навь! – надсадно закричал Корт, предупреждая остальных.

Он рванул изо всех сил на помощь, ударил тварь в спину, та никак не отреагировала. Спокойно принимая на себя удары Ступки, она вытащила и снова воткнула нож ему в бедро ещё несколько раз.

Корт замахнулся и, от души заведя руку за спину, рубанул навь в загривок. Попал! И… топор увяз. Охотник дёрнул его на себя, но руки поехали по скользкой рукояти, и он опрокинулся назад в воду.

Ступка перестал махать секирой, попробовал перехватить руку с ножом, чтобы хоть как-то защититься. Навь этим воспользовалась, схватила кузнеца за ноги и опрокинула его в воду.

Корт с такой скоростью вырвался на поверхность, словно на дне его поджидали новые ожившие трупы. Между тем кузнец продолжал бороться с навью. Широкоплечий, с ладонями-досками, Ступка с трудом удерживал натиск порубленного Третьяка, с торчащей из спины секирой.

Сцепившись, они то исчезали под водой, то снова появлялись. Навь упорно лезла к лицу кузнеца и старалась его просто притопить. Корт сорвал со спины тул.

«Вода попала!» – с сожалением подумал он о стрелах и луке.

Быстро натянул тетиву на плечо лука. Навь и человек судорожно дёргались, менялись местами, не давая прицелиться.

– Ступка! – заорал Корт. – Вытащи её наверх.

То ли кузнец его услышал, то ли случайно так вышло, но навь ненадолго оказалась на поверхности. Корт выцелил облепленную тиной голову, выпустил тетиву.

О! На это тварь наконец отреагировала. Стрела попала ей в затылок, она отпустила кузнеца, обернулась и уставилась на охотника своими бельмами. Чуть повыше их, прямо в лоб, Корт вогнал вторую стрелу.

Башка нави лопнула, расплескав брызги смердящей жидкости. Вонь поднялась такая, что Корту казалось, его вывернет наизнанку, но он справился. Первым делом, уперев ногу в рухнувшее тело, вырвал свою секиру. Затем могучим рывком, хоть и не таким, как у Свея, конечно, он вытащил кузнеца из воды и подтянул к обрыву.

Сверху на них смотрел совершенно ошалевший Щурка.

– Что стоишь, помогай, – крикнул ему Корт.

– Ч-что это б-было? – спросил приказчик, когда они выбрались на сушу.

– А то ты не знаешь, – ответил охотник, распарывая штанину кузнецу. Под ней оказалось пять кровоточащих ран, но кровь текла не сильно, не хлестала, значит, жилу тварь не перебила.

– Щурка, ты самый сухой у нас, нарви ткань, чтобы его перевязать, и мне немного оставь.

– Ты ранен?

– Лук протереть.

– А ты, кузнец, раны себе промой.

– Как?

– А то ты не знаешь? Гашник[6] развязывай!

Перевязав раны, ватажники спустились в болото. Корт напоследок бросил взгляд на курган, тот почти скрылся под водой.

«Зря мы всё тут порушили», – подумал он.

У подножья холма Житомир опять собрался творить заговор.

– Зачем? – не понял Корт.

– Гать – ты её видишь? Я нет.

– Не нужно, – Корт схватился за кольцо на груди и тут же увидел тропу совсем рядом. – Туда, – указал он. – Мы со Щуркой Ступку понесём, а вы идите за нами. Свей последним.

Северянин спорить с ним не стал. Тогда Корт не обратил на это внимания. Поредевший отряд быстро одолел топь, охотник старался не смотреть на то место, где убили Лузгая.

Выбравшись на сухую землю, все хотели только одного – как можно дальше уйти от разорённого кургана. Взяв хороший темп, они даже прошли место вчерашней ночёвки. Остановились только с наступлением темноты. Щурка сразу бросился разводить костёр, купец сел перебирать своё серебро, а Свей точить секиру, ту самую, которую он вытащил из кургана. Ступка лежал без сознания, крови он потерял немало.

Корту стало не по себе, когда он окинул взглядом эту картину, особенно безмолвных, безразличных, занятых своим делом Житомира и северянина. Он взял лук и с остерегом стал сушить его у костра.

Приведя в порядок своё любимое оружие, Корт вытащил из колчана стрелы, разложил их на траве. Осталось их не так уж много, каждую он внимательно проверил: как сидит наконечник, как держатся перья. Вода всё-таки попортила оперение двух стрел, но Корт не стал их помечать, он и так на ощупь почувствует бракованные.

Со дна колчана он достал специальную ткань, пропитанную воском с хитрым составом, и тщательно протёр ею каждую стрелу. Удалив влагу, так что в отполированных древках и наконечниках отражался свет костра, охотник взялся приводить в порядок тул. Он был круглой формы, слаженный из нескольких слоёв пропитанной воском бересты, окованный бронзовыми полосами, покрытыми хитрым узором. Они не боялись воды и не ржавели, как железо. Дорогая вещь, подарок пестуна Стозара.

Корт не выставлял тул напоказ для жадных глаз, заматывая сверху льном, но всегда тщательно ухаживал, каждый раз вспоминая детство и доброго наставника.