Ловцы желаний

— И потекли дни, — продолжал Артур. — И ночи, бессонные ночи ростовщика. Ждал он брандмейстера, ждал, а потом закрыл свою лавочку да и отправился в пожарную часть. Позвал брандмейстера, вышел солидный такой господин, нисколько на Рукавицына не похожий. «Вы брандмейстер?» — «Я брандмейстер». — «А Рукавицын у вас служит?» — «Нет такого». Ростовщик и расписку на всякий случай показал, где было написано, что брандмейстер Его Императорского Величества Рукавицын взял ссуду в размере пятидесяти рублей для возвращения золотой каски двух фунтов пятнадцати золотников весом. Солидный господин назвал расписку несусветной чушью. Ростовщик еще попытался объяснить, что Рукавицын у них все время в карты играет, на что брандмейстер не выдержал и закричал: «Пшел вон!»

На этот раз Блут разразился истерическим смехом, пока из глаз у него не потекли слезы. Он утерся платком, промокнув заодно и вспотевшую лысину.

— Ростовщик после этого бродил по городу, забирался на каланчи и выспрашивал дежурных про брандмейстера Рукавицына. Но никто не слыхал о таком. Одна добрая душа, правда, сообщила, что есть еще две другие пожарные части, и советовала поспрашивать там. Обрадованный ростовщик сразу побежал в ближайшую. Тот брандмейстер также не походил на Рукавицына и в карты не играл. А когда ростовщик потряс перед его лицом распиской, схватил беднягу за грудки и спросил: «Не ты ли, каналья, каску у меня упер шестого дня?» Насилу вырвавшись, ростовщик от греха убежал и тут же устремился в третью пожарную часть, последнюю. Там спросили его фамилию и сообщили, что брандмейстер его давно ждет. Как он обрадовался! Но под золоченой каской снова оказалась чужая физиономия. Брандмейстер спросил — не его ли лавка находится на такой-то улице, а потом сообщил, что новости плохие. «Что, опять проигрался, мерзавец? Где он?» — Ростовщик плюхнулся на стул, его кулаки сжались… — Артур зевнул, прикрыв рот рукой. — Прошу прощения. Мне не терпится поиграть, господа. Быть может, приступим, а закончу я позже?

— Сударь, не вынуждайте ударять вас канделябром, — погрозил ему пальцем Блут.