Ловушка

— Скоро я встречусь с ней? Хочу к ней, мочи нет, — делился сокровенным.

— Не так чтобы скоро, а и недолго ждать. — Травница понимала сиятельного с полслова.

— Да, — закивал, соглашаясь. — Подожду, раз недолго. Только не приходит она никогда ко мне. Не зовёт. Хочу слова прощения от неё услышать.

— Придёт время — объяснитесь. Уныние и отчаяние — плохие союзники.

— Значит, нет моей Птахи, — подхватился: — Старая, ведь ты можешь! Сделай так, чтобы я её увидел. Хотя бы раз. Только раз. Опои меня.

— Безнадёжность рождает пустоту, — качала головой ведунья. — Слушали меня и не слышали.

— Верни её мне, озолочу тебя, ведьма. На весь твой оставшийся век хватит. Скажи, где искать её? Схоронить хочу, чтобы знать, что нашла она упокоение на моей земле.

— Тьфу на вас, ваше сиятельство, — крестилась Руха. — Не ведьма я вовсе. Да и не умею. Нет Голубки ни на земле, ни на небе. — Колдовала над бобами. — Между мирами мается. Призову душу её к вам, а как спугну? Куда она потом?

— Не ведьма, говоришь? А в видении, что мне сказала? Всё так выходит, как сказано было.

— В каком видении? — заёрзала Руха.

— Не юли, ведьма. Я помню. Сказывала, что четыре женщины от моей руки падут. И показала их. Три мертвы. А графиня, жена сына? Отведи последнюю смерть. Устал я.

— Э-э, ваше сиятельство… Не понимаю я, о чём вы сказываете, — кивала, глядя на поникшего мужчину. — Но один раз помогу. Не боле. Только ради неё, Голубки нашей. Глядишь, и ей легче станет. — Сгребала бобы в миску. — Это будет непросто.

Нехотя, кряхтя, встала с табурета, подаваясь в тёмный угол, шаря там.

Закинула в кипящий котёл горсть трав, помешивая, пришепётывая.

— Пусть настоится, — устраивалась удобнее на скамье.

— А что скажешь насчёт графини, супруги сына? Отведёшь беду?

— Ничего не могу сказать, хозяин. Не ведаю я, о чём вы просите.

По избе струился смолистый освежающий прохладный дух, снимая нервное напряжение.

Опершись о стол, ведьма встала, выискивая заплечную суму.

Выудив из неё пучок трав, понюхала.

Зачерпнув из котла варева, поставила на стол перед Бригахбургом:

— Пейте. Небольшими глотками. До дна.

Смотрела в его бледнеющий смягчающийся лик, как разглаживаются скорбные морщинки в уголках губ, расслабляются мышцы лица, с припечатанным поселившимся на нём озлоблением и разочарованием.

Поднесла пучок трав к печному огню, поджигая его, направляя струйку дыма в сторону мужчины.

Тот не двигался, напряжённо наблюдая за каждым жестом старухи. Не переча, не мешая, слушая невнятное шептание заговора, уверенно слетавшего с невидимых уст ведуньи.

В танцующих вспышках огненного вихря сгорбленная фигура Рухи принимала немыслимые очертания Химеры, явившейся порождением Тифона и Ехидны.

Соприкоснувшись с неведомым, Герард чувствовал себя неуверенно. Проваливаясь в забытьё, вдыхал дымный, сладковатый и тёплый пьянящий аромат, усиливающий чувственность.

— Лягте, ваше сиятельство, — мягкое касание к плечам опустило его на подушки.

Он ждал. По лицу блуждала расслабленная робкая улыбка. Знал, что встреча состоится. Он так этого хотел.

Открыв глаза в наступившей звонкой тишине, не поверил увиденному. За столом, где только что сидела старуха, на краешке скамьи, сидела его Птаха.

Герард вскочил:

— Таша…

Она, увидев его, вскрикнула. Взмахнув руками, бросилась к двери.

Нет, он не даст ей уйти! Откуда прыть взялась? Уже стоял перед ней, подпирая дверь спиной, удерживая пфальцграфиню за локоть:

— Не уходи, выслушай, — склонился к ней, вдыхая нежный, свежий запах её мокрых распущенных волос. Можжевельником пахнут.

Она подняла на него глаза: испуганные, тревожные, настороженные.

Смотрел в них, не узнавая своей Птахи:

— Таша… — обнял, прижимая, холодную, влажную, дрожащую. — Ты замёрзла.

Стояла застывшая, безучастная к происходящему, осуждающе глядя в его глаза.

— Прости, — не выпуская, скользя руками вдоль её тела, опустился перед ней на колени, прижимаясь лицом к сырой сорочке. — Ты должна меня понять: я не мог поступить иначе. Я вынужден был ждать. От этого зависела жизнь тех, за кого я несу ответственность. Ждал, а время бежало. Оно не ждёт. Прости…

Поднял на неё глаза.