— Ага, поняла, — заулыбалась незнакомка, приподнимая её голову. Потянулась в сторону, прихватывая кувшин и поднося его к губам больной.
Пфальцграфиня пила осторожно. Давящий на ключицы ошейник отвлекал. Притронулась к нему, захватывая пальцами. Почему она до сих пор в нём? И где её крестик?
— Скажи, сколько я спала? — оглядывалась по сторонам, неверяще прижимала исхудавшую истончившуюся руку к боку. Поняла, что немало. Как могло выглядеть лицо, старалась не думать. Тот случай, когда отсутствие зеркала не удручало.
— Долго. — Услышала ответ.
Они находились в небольшом зале с высоким и достаточно широким выходом на улицу. На входе, куда проникал свет и дождь, зеленел папоротник, по камню стелился мох и лишайник. От озерца с каменистым дном и нежно-голубой водой поднимался слабый пар. Лечебная термальная купальня в тупиковой пещере, созданная самой природой? В горах Шварцвальд такое не является редкостью. Этим можно объяснить быстрое исцеление.
В глубине грота, где они находились, было сумрачно, тепло и влажно.
Чистейший воздух без пыли, микробов и аллергенов проникал в лёгкие, наполняя их жизнью. Той жизнью, которой так жаждала Наташа, а получив, не знала, радоваться или нет.
— И не знаешь, какой год? — Догадалась, что её спасительница безграмотна. — И число? — Надежда узнать дату, таяла. — И месяц?
— Завтра — день урожая, — довольно объявила русалка, отжимая свои волосы, перекидывая за спину.
Пфальцграфиня закатила глаза. Октябрь? Три недели! Она проспала три недели!
— Кто твой хозяин? — шептала обессилено.
— Господин граф фон Фальгахен. — Ей отвечали так же тихо, внимательно прислушиваясь к произношению.
Девушка застонала: «И стоило вот так умирать, чтобы снова очнуться в том же времени?» А почему она удивляется? Вернулась домой и теперь её жизнь здесь, в этом чёртовом времени. Отчаяние овладевало разумом. Она снова у дьявола на куличках, чёрт знает с кем и не знает, как выбраться из этого замкнутого круга.
Стоп! Разве Карл не мёртв?
— Господин Карл фон Фальгахен? — начала осторожную разведку.
— Нет, его младший брат. Прежнего хозяина давно схоронили. — Женщина перекрестилась, косясь на дознавателя. — Убили его.
Последовала её примеру, подавляя вздох радости, пряча глаза. Отплясать дабл-джигу здоровья не хватало, а душе радоваться никто не мешал. Теперь уж точно отец отстанет от неё. До следующего жениха. А что сделать с малолетней предательницей — надо подумать. Пока Эрмелинде не исполнилось шестнадцать лет, имеется отличная возможность отправить её в монастырь. Там ей и место. Пусть замаливает грехи. Хорошо бы выпороть перед этим. Прилюдно!
Перехватив взгляд девы, спросила:
— На мне была цепочка с крестиком. Не видела? — растерянно поглаживала шею. Когда она его потеряла? Где? Безвозвратная потеря, тяжёлая. Слёзы не заставили себя долго ждать.
Наташа лежала на постели из растений, пахнущих так знакомо. Можжевельник, мох, ещё что-то…
Женщина отклонилась в сторону, убирая руку девушки с живота, укладывая на тело травянистую мокрую массу, прикрывая её сложенным квадратом влажной простыни.
— Ты меня лечишь, — дошло до пфальцграфини. Перед ней целительница. Как Руха. Только молодая.
— Да. Рана лёгкая, — охотно ответила травница, довольная, что понимает иноземку. — Непонятно только, почему столько крови было на одеянии?
Свисающие волосы мешали рассмотреть её лицо. Недостаток света смазывал очертания. Голос молодой и звонкий. Красивый.
— Это не моя кровь. Как ты меня нашла? — она не помнила, насколько далеко отошла от кареты в тот памятный день.
— Я пришла за ягодой бессмертия. Она растёт только здесь. Весной я прихожу сюда за её листьями, а осенью, когда созреет, за плодами. Это примочка из листьев. — Притронулась к ткани на теле больной.
— Бессмертия? Что за ягода такая?
— Вот, — ведунья быстро поднялась, легко отходя в сторону и тут же возвращаясь с миской, полной красных мелких ягод, передавая их девушке. — Я видела, как ерс прикапывал тебя. Дождалась, когда он ушёл и потом…
— Кто? — Пфальцграфиня пробовала ягодку. Ещё одну. Горсть… Сладковатый вкус с кислинкой, лёгкой терпкостью и ноткой зимней горечи напомнил сок, который она не раз пила в той жизни. Брусника!
— Медведь. Если бы не это, — она ткнула в ошейник, — я бы тебя не потащила сюда. Ты выглядела неживой. Я собиралась это снять, но не смогла. — Кивнула на цепь. — Сначала хотела… — Жалостливо посмотрела на собеседницу. — Но потом поняла, что не смогу. Решила тебя обмыть и похоронить, как есть, раз Всевышний так решил. — Наташа недоверчиво скривилась. Её собирались расчленить, чтобы снять удавку? Она правильно поняла? — Ты отогрелась и шевельнулась. У тебя двигались глаза под веками. Я долго слушала твоё сердце. Ты спала. Моя мама рассказывала, что её мать, моя бабушка, вот так заснула на два дня, когда её ссильничали бандиты. Она выжила только потому, что они бросили её, посчитав мёртвой.
— Значит, ты хотела золота, — не удивилась девушка. Почему нет? Здесь все хотят золота. Всюду все хотят золота.