Ловушка

Мы вскрыли самый неприметный домик рядом с дорогой и решили посменно спать. Первыми я велел ложиться Женни и Мари. Женщины и дети вперёд, тут без вариантов. Но сначала было нужно добыть хоть немного еды. Для этого нам пришлось вскрыть ещё три дачи, и уже там, в холодильниках и шкафах, мы налутали хоть какой-то провиант. А жрать всем хотелось так, что даже Женни, которая предпочитала только свежую кровь, с радостью уминала солёные огурчики и заедала их немыслимо чёрствым хлебом. Дочь тоже оказалась всеядной, хоть последние годы и демонстративно надувала губы при виде медицинских пакетов с холодной кровью. Сейчас ей зашёл на ура даже гусиный паштет.

Когда жена и дочь в обнимку уснули, Йося подсел ко мне и тихонько спросил:

- Пауль! Почему ты не спас ту русалку? Ведь видел, что её бьют!

Я провёл рукой себе по волосам, вздохнул и отвёл взгляд.

- Для нас, высших, она не важнее мухи. Подожди, дослушай! Я даже и подумать не мог, что разведка её зачистит. Ну не должны они были на такую мелкую мелочь тратить время и силы! Я думал, что ей надают по голове и уйдут. Чёрт, Йося, я и сейчас не знаю, почему её убили.

- Я знаю, почему, - замотал головой бывший Чингисхан. - Именно потому, что для вас, высших, она была не важнее мухи. Её прихлопнули не зачем, а просто так. Мимоходом. А она спасла нам жизнь. Другой высший, водяной, сбежал. А эта девочка так и не сказала, что мы рядом. И мужику крикнула «Беги!»

Мне снова стало гадко из-за своего поступка. Чёрт, что за фигня-то?

В глазах появилась непонятная пелена, и странная судорога ударила по лёгким. Я выдохнул и не смог вздохнуть. Йося мягко взял меня за подбородок и повернул лицом на свет.

- Пауль! Ты плачешь? Как? Ведь у демонов нет слёз!

Заводь

Километрах в тридцати по течению ниже Новосибирска, Обь огибает небольшой полуостров с расположившимся на нём дачным посёлком. В одной из заводей, которыми богат полуостров, на песчаном берегу между самодельным лодочным причалом и наваленными для укрепления берега бетонными блоками сидел рыбак.

Несмотря на то, что рыбачить он вышел с первыми лучами солнца, а сейчас уже было без малого пять часов утра, садок был ещё пуст. Впрочем, рыбака это мало смущало. Перед ним текла одна из величайших рек страны, неспешно неся свои воды с вершин Алтая к Карскому морю. Изредка, ближе к середине реки, из воды выпрыгивала серебристая рыба и, описав полуовал, с очень громким всплеском, исчезала в глубине. За спиной шелестел листьями тополь, спустив корни до самой воды. Местами корни были уже подмыты и хитросплетения коряжин напоминали гигантского спрута, толи спускающегося к воде, толи из неё выходящего. Рыбак жмурился на солнце и пытался не забыть про поплавок. Он приезжал сюда рыбачить уже около двадцати лет, но на количестве улова это не сказывалось абсолютно. И все годы улов напоминал не добычу, а милостыню. Однако, школьный учитель географии Пётр Ильич приезжал сюда больше посидеть на свежем воздухе и отдохнуть от учеников, завуча и дружного женского коллектива, который сами женщины за глаза называли гадюшником.

Рыбак был не один. Рядом с ним сидела девочка-подросток, лет четырнадцати-пятнадцати, с распущенными по темной джинсовой куртке длинными волосами. Поплавок демонстративно стоял на месте, что очень способствовало беседе.

- Маш, пей компотик, он домашний.

- Спасибо, Петь, успею ещё. Ты же знаешь, я удовольствие люблю растягивать. Что у тебя нового? Как дети?

- Да всё по старому. Школа, ученики и прочая ЕГовина… Дети нормально, Виталька так и работает в охране, а Света так же преподаёт ИЗО. Всё как всегда… Маш, а расскажи о себе? Ты же никогда не рассказывала.

Маша посмотрела на Петра Ильича с недетской серьёзностью и чуть помолчав начала свой рассказ.

- Я родилась в 1796 году. По меркам нашего времени, девушек замуж выдавали лет с тринадцати, а в пятнадцать и вовсе девка считалась перестарком. Мне как четырнадцать стукнуло батюшка и говорит: Пойдёшь ты, Мария, замуж за конюха Ивана! А я то ждала, что Петруша милый мой под венец меня позовёт, да и дитё уже под сердцем… А он всё тянул и тянул, а потом Алёнку позвал замуж. И ведь не по принуждению, а по жадности к её приданному. Вот я и решила в омут с камнем. А как глаза открыла, так уже я русалка. А Петруша мой с Алёнкой, потом на наше место купаться приходили постоянно… Я ж на нём утопилась, и не уйти мне теперь с него никогда…

Пётр приобнял русалку, и она чуть всхлипывая, уткнулась ему в плечо.

- Извини, что память разбередил, глупо как то получилось.

- А знаешь, хорошо что спросил, двести лет я живу с этим, а сейчас как выговорилась, так полегчало малость. Добрый ты, Петь, хорошо с тобой… Курточку вот подарил... А знаешь как мне общения то простого не хватает…

Примерно через час, рыбак и русалка попрощались до вечера. Когда фигура с удочкой скрылась за тополем, русалка побрела в воду, тихонько говоря с собой: