Ловушка (для) Арна (СИ)

Ари фыркнула, но вырываться перестала, кинув на него надменный морозный взгляд, будто грязь под ногтями увидала. Арн вдруг рассмеялся. Как он оказывается скучал по этим ее императорским замашкам. Вся в красных пятнах от своей недавней истерики, волосы словно воронье гнездо, тушь потекла, завернулась в мешок нелепый пуховой, но один поворот головы и невольно хочется спросить, что госпожа пожелает.

— Хотел, правда. Но боялся, что сбежишь, вот и одел кольцо сначала. На всякий случай. Думал, успокоишься и все скажу, а потом отплывать уж было скоро… Я ж не думал, что ты такая дурная, что решишься с обрыва спрыгнуть, — чуть помолчал, и потом уже осуждающе добавил, — Беременная.

— Думал, приеду после визита этого несчастного и скажу.

Арн уткнулся ей в шею и замолчал.

— А до отплытия почему не сказал? Две недели было. Почти три.

— Так ведь Инга с Китом встречалась, я не знал, что он ее бросит. И…так хорошо было после того, как помирились, — губы проложили жаркую дорожку к ключице, руки заползли под пуховик, — Так хорошо с тобой, Ари, не хотелось опять ссориться. Снова ругань была бы…

— Конечно была бы, — девушка нервно рассмеялась, чувствуя, как жесткая горячая ладонь накрывает налившуюся грудь, поглаживая, обжигая. Внутри невольно задрожало все от предвкушения, дыхание участилось само собой, голос стал глубже, — А ты как хотел? Чтобы я тебя просто пожалела?

— Хотел мира…Дома…Не войны, — Арн уже терял нить разговора, ощущая, как она подается навстречу, отвечая на его прикосновения. Такая желанная. Терпкий знойный запах ее кожи щекотал ноздри, мешая думать. Руки жадно блуждали по телу, пытаясь проникнуть под одежду. О чем они говорят вообще?

Ари хрипло рассмеялась, чуть отстраняясь. Оттянула его голову за заплетенные волосы, заставляя поднять на себя уже затуманенные страстью глаза.

— Хотел мира и делал все, чтобы его разрушить в итоге, Арни! Ты должен был просто рассказать! Честно сказать, что произошло. Да, конечно, это не то, что хочется услышать на второй день после свадьбы, но то, что ты устроил с этими кольцами, тайнами вообще ни в какие ворота. И как додумался только.

— Да, я знаю. Прости. Я понимаю, как это глупо все звучит сейчас. Даже объяснить не могу, я так боялся потерять тебя, — Конуг опять зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая, — Больше никаких тайн не будет. Ничего. Только мы.

— Обещаешь? — Ари улыбнулась ласково, гладя его по узорам на голове. Совсем черным уже, забивающим почти всю кожу по бокам. Он же на войне был эти полгода. Ее северянин.

Арн поднял на нее голубые глаза, посмотрел серьезно, не улыбаясь.

— Клянусь. Только не убегай никогда больше, хорошо?

— Хорошо, никогда, — нагнулась к нему, целуя в твердые губы, дрожащими пальцами сильнее притягивая к себе. Скользнула языком внутрь, сплетаясь в его. Почувствовала, как сильнее прижимает, поглаживая маленькую татуировку ворона на затылке. Радость беспечная, всепоглощающая разлилась по телу.

— Я так люблю тебя, мой варвар.

— Я тебя тоже, змейка. Пошли скорей домой.

Через секунду качели опустели, тихо поскрипывая в ночном морозном воздухе.

Эпилог

Ари устроилась полулежа на подушках, с наслаждением подставив отекшие до безобразия (по ее мнению) ноги Кире. Чуткие умелые руки дарили ни с чем не сравнимое удовольствие, разгоняя застоявшуюся кровь, снимая нестерпимый гул и тяжесть.

Тяжесть.

Ооо, это слово было синонимом последних двух недель. До этого все шло отлично. Ариадна от природы не склонная к полноте, тонкая и гибкая, еще совсем юная, беременность свою почти не ощущала. Лишь с недовольством косилась выпирающий живот, портящий, как ей казалось, фигуру, с хитрой улыбкой на пополневшую аппетитную грудь, да с возмущением на огромные мешковатые платья, которые теперь приходилось носить. У нее не было тошноты, слабости. Она не мучилась болями и угрозами, и ни в чем себя не ограничивала.

Но все изменилось в прошлое воскресенье. Утром она вдруг поняла, что все: ей тяжело, вместо тела шар на тонких ножках и даже с кровати подниматься лень! Ну как так! Еще вчера она целый день провела в совете, выпрашивая заброшенное здание для дома милосердия, куда хотела разместить одиноких женщин, не желающих переходить под чье-либо покровительство. И даже получила этот дом, так как ее живот, достающий чуть ли не до носа, был уж слишком убедителен для покрытых сединами уважаемых воинов-старейшин.

Они все-таки были настоящими мужчинами. А значит ничего в своей жизни так не боялись, как расстроить глубоко беременную женщину. Еще плакать начнет… Это ж успокаивать надо! А мужа рядом нет! Ну кто этим займется? Нет, пусть получает все, что хочет и уходит отсюда побыстрей.

Ариадна, поначалу возмущенная таким к себе отношением, очень скоро поняла выгоды от него и наоборот просила Арна не приходить на совет под любым предлогом, когда она собирается выступить. Как только старейшины понимали, что на князя ответственность за расстроенную княжну не переложить, они дрожащими руками подписывали практически любые указы.