Ловушка для беглецов

А Механика, это точно, никто бы не узнал! В поселке он ведь никому дороги не уступал, а сейчас глядел так жалостливо, будто в жизни никого не ударил. Но я-то знал, что он прикидывается, а на самом деле такой же злой, как и дядя Игнат.

Милиционер в кожаной кепке быстро и строго допрашивал их. И я понял: передо мной самый настоящий следователь.

Воры рассказывали, как они украли материю с новой фабрики, как переправляли ее через речку на лодке и как прятали на чердаке. Но я их плохо слышал. У меня кружилась голова, почему-то болели глаза и ломило все тело. И еще я очень беспокоился об Алёшке: «Где же он? Почему не идет?!»

Вошел сторож, но Алёшки не было.

— Лестница небось не понадобится, — весело заговорил дядя Вася с порога, стряхивая с плаща капельки дождя. — Я ее к будке приволок — пусть теперь на законном месте стоит… А-а! Чертенок! И ты здесь, — увидел он меня. — Ну ловко ты меня надул! Ловко! Вокруг пальца обвел…

— Василии Семенович, потом, — перебил его милиционер в кожаной кепке. — Потом все выясните.

— Есть, товарищ капитан! — по-солдатски ответил дядя Вася и тихо пристроился на скамеечку рядом со мной.

Я и раньше догадывался, что сторож никакой не вор, а теперь это уже ясно было. Он даже знает, какое звание у этого милиционера в кожаной кепке.

— Ну и последний вопрос, — сказал капитан. — Кому и куда сбывали ткань?

— Да куда ж, гражданин начальник, — противно заулыбался Бяшиков отец, показывая свои желтые, выщербленные зубы. — Себе, все себе. Для дома…

— Что-то многовато для дома, — не поверил капитан. — Хватит придуриваться! А ты, Малютин, — обратился он к Механику, — что скажешь? Учти, чистосердечное признание облегчает вину.

— Честное слово, не знаю, — заныл Механик, скрестив на груди руки. — Я бы сказал, но не знаю. Отпустите, я ничего не знаю!.. — Губы у него задрожали, и казалось, что он вот-вот расплачется.

Но тут он случайно глянул в мою сторону и увидел меня. Я посмотрел ему прямо в глаза, и он не выдержал взгляда, опустил голову. Мне ясно стало, что он ужасный трус.

Надо было немедленно сообщить следователю, что они врут, что я знаю, кому они отдавали материю. И хотя у меня пересохло во рту и язык прилипал к горячему небу, я попытался подняться, чтобы рассказать все, что я знаю об этих ворах, но тут же сел. Следователь почему-то строго глянул на меня, словно и я был в чем-то виноват.

— Что вы делали сегодня в городе? — спросил он дядю Игната.

— Я?.. В городе? — растерялся Бяшиков отец. — Ну… мало ли куда я мог пойти…

— Я вам подскажу, куда вы могли пойти…

И тут милиционер назвал имя Алешкиной тети Клавы! Но я удивился еще больше, когда он передал почти весь разговор, который я услышал в подъезде. Кроме меня, ведь там никого не было, откуда же следователь знает об этом разговоре?!

Я удивился, но что было с Бяшиковым отцом! У него даже челюсть отвисла, и он долго не мог сказать ни слова. Потом дядя Игнат потер свою морщинистую шею и прохрипел, ругая тетю Клаву:

— Заложила красотка!..

— Ну что? Продолжим разговор? — предложил капитан. Довольный, он приподнял кожаную кепку и погладил себя по лысине. А потом, как мне показалось, весело посмотрев в мою сторону, подморгнул мне…

Но это могло мне и показаться, потому что я почувствовал себя совсем плохо. Особенно дышать стало тяжело, воздух внутри меня сделался горячим-горячим… И вдруг будка сторожа как бы поплыла перед моими глазами, и все стало расплываться, словно во сне…

— Павел, что с тобой?! — как будто издалека услышал я голос дяди Васи.

— У него температура. Недоглядели мальчишку…

Мне хотелось крикнуть, чтобы Алёшку сняли с чердака, а то ему там страшно одному. А я обещал прийти… Я честное пионерское дал!..

Но язык не слушался, и я повторял одно и то же:

— Алёшка, Алёшка…

— Да все нормально, все нормально с твоим Алёшкой, — донесся до меня голос капитана.

Потом я почувствовал, что покачиваюсь у кого-то на коленях. А потом услышал, как дождь стучит по железной крыше.

Пахло мокрой одеждой и бензином, а когда я отличил шум мотора от шума дождя, то понял, что еду в милицейской машине.

У меня тогда сильно кружилась голова, губы слипались и в глазах потемнело. Но мне все казалось, что это сейчас пройдет…

Глава девятнадцатая. ПОСЛЕДНЯЯ

— Мне все казалось, что это пройдет… Я же не знал, что заболею. Кхм! — тихонько кашлянул я, поежился и залез поглубже под одеяло,

Не дует? — забеспокоился отец и показал на форточку. — А то закрою?.. — Он сидел на стуле рядом с моей кроватью.

— Нет. Все хорошо. Пап, ты не думай — я тебе одну правду рассказал!..

Я старался не смотреть ему в глаза. Лежал, уткнувшись носом в пододеяльник, и боялся пошевелиться. Стыдно было — столько глупостей натворил! Вот даже воспалением легких заболел, и так сильно, что первый день лежал без сознания: температура очень высокая была. Отец сердито смотрел на меня.

— Наделал ты дел! Почти убежал из дома, — он взял с тумбочки градусник, повертел его в руках, — дневники сжег, мать чуть с ума не сошла, на осень остался…

Он долго перечислял все это, а я не выдержал и попытался спросить об Алёшке: