Ловушка для декана

Ванну он мне нальет и домой отправит… А то, что девушке, которая только что невинности лишилась, надо бы предложить хоть до утра остаться, не приходило в голову?

Приходило, поняла вдруг я. Хотел ведь оставить меня — я знаю. Чувствовала. Такое не скроешь.

Получается, испугался? Или не хочет признаваться, что уже не равнодушен? Не желает оказываться у меня на крючке, раз я сама не хочу отношений…

Ну и пошел он в жопу!

Понимая с одной стороны, что накрутила себя, а с другой — не желая поддаваться каким-то глупым иллюзиям и «чувствам», я слезла с кровати, кое-как натянула платье, подобрала с пола слетевшие с ног туфли и пошла в прихожую — тихо ойкая при каждом шаге.

Не нужна мне его гребанная ванная — дома в душ схожу. И таблетки обезболивающие у меня общаге есть — не хуже, чем у него.

Правда, как такси ловить сейчас, непонятно, но и с этим разберусь. В конце концов приложение Убера никто не отменял…

— Ты куда намылилась?

Я замерла в полушаге от вешалки с моим пальто.

— Да… поеду наверное… — не оборачиваясь, промямлила. — Чего просто так зависать… раз мы закончили.

Сзади помолчали.

— А ванна? Уже почти набралась.

Я зажмурилась. Неужели серьезно думала, что он станет уговаривать меня остаться?

Вот если бы не оказалась девочкой благодаря неумелому бывшему, тогда бы да, тогда бы конечно — оставил… до утра еще кувыркаться со мной можно.

А так ясно, что каши со мной сегодня не сваришь. Нафига я ему тут сдалась со своими болями и кровищей?

— Я дома помоюсь… спасибо.

— Как пожелаешь, — сухо отреагировал он, подошел и снял с вешалки мое пальто. Потом свое. — Черт… — обнаружил, что все еще в одном белье и приказал. — Без меня чтоб не вздумала уходить. Сейчас оденусь и отвезу тебя.

Стараясь не сутулиться от придавившей меня смертной тоски, я присела на краешек трюмо, ожидая его.

Вот и все. То есть не все, конечно — вряд ли декан так просто оставит меня в покое. Но, по крайней мере, все ясно с тем, в какую сторону наши отношения идут. И даже если они и изменились после этой ночи, и вообще неоднозначны, совершенно понятно, что показывать он мне это не намерен. Наоборот, будет делать все, чтобы убедить меня (и себя) в обратном.

Потому что не нужно ему «вот это вот все». И без любви жизнь прекрасна.

— Поехали, — скомандовал Матвей, снова появившись в прихожей, уже полностью одетый.

Я подняла на него глаза… и на мгновение все мои печальки разбежались по углам. Даже рот открыла — до такой степени шли ему простые синие джинсы и серый свитер с треугольным вырезом.

Одуреть! Лет на десять помолодел, ей богу!

— На лекции только так не одевайся, — посоветовала ему, вставая и шумно проглатывая слюну.

Он усмехнулся.

— А то что? От ревности замучаешься? — и подобрал с полочки ключи.

От их бряканья я снова поникла — забыла ведь, что меня домой везут! Потом встряхнулась и развела гордо плечи — нечего тут раскисать и показывать, какая ты вся из себя тряпка.



Тем более сама все и замутила. Лежала бы сейчас в ванне и расслаблялась… Так нет же — надо было повыпендриваться, норов показать…

Дверь передо мной раскрылась, я шагнула к выходу…

— Ох дура… — декан развернул меня, закрывая за моей спиной дверь.

Сердце заколотилось — да так сильно, что я руку к груди подняла, чтоб не выскочило.

— Почему… дура?

Он навис надо мной, уперев обе руки в дверь за моей головой. Чуть склонил голову, глядя на меня так, будто пытался понять — залезть мне в голову, в самый мозг. И спросил.

— Ты серьезно? Серьезно вот сейчас домой собралась?

Глава 22

— Это эпиляция?

— Да нет, просто побрилась…

— Хм… Не колется… — согнутая в колене нога немного поелозила между моих, раздвигая их.

— Это хорошо или плохо? — я сжала ноги обратно, плеснув вверх пенной водой.

— Это… странно. Будто ты препубертатная девочка, а я старый педофил…

— Мне девятнадцать… Кстати, а тебе сколько?

— А на сколько выгляжу?

Колено отодвинулось, и я увидела его лицо в дымке легкого пара, поднимающегося от ванны. Охренительное зрелище, прям ни к чему не придерешься…

Особенно, когда вот эдак бровь выгибает. И как только он умудряется даже такой простой жест сделать сексуальным?

Я наморщила нос — вроде как раздумываю.

— Пятьдесят… четыре?

Уже обе брови взлетели вверх, глаза расширились, тело напряглось… А потом разом все расслабилось и брови вернулись на место. Ну слава те, господи, сообразил, что я шучу.

— Нет, мне реально интересно, на сколько лет я выгляжу в глазах вчерашнего подростка.

— Комплексы среднего возраста, профессор?

— Они самые. Давай, жги. Не жалей меня.

Тогда я всерьез задумалась. Конечно, умом понимала, что никак ему не может быть меньше тридцати пяти, если брать в расчет все его достижения. Мальчики-миллионеры ведь бывают только если им папа наследство подарил…

Не говоря уже про прочие заслуги — один только заграничный PhD чего стоит — это ж пять-шесть лет минимум сверх нашего высшего… Плюс магистр — еще пару лет…

Но глаза, хоть убей, видели молодого мужчину, и жалость тут не причем.

— Тридцать, — твердо ответила я, рискуя, что меня сочтут подлизой.

Донской расплылся в довольной улыбке.