Ловушка для фотографа

Я выполнил это требование, а невозмутимый бармен принес нам вазочку с орехами и серебряное ведерко со льдом и щипчиками. Нагота девушки нисколько не смущала его, видимо, работая у олигарха, он насмотрелся многого.

Свой стакан виски Ольга осушила залпом:

– Что удивился, немчура? Русские после первого стакана не закусывают! – она поднялась с шезлонга, и пересела на кресло, стоящее напротив меня.

От резкого движения капельки растаявшего льда из пустого стакана выплеснулись на грудь девушки. Она дала мне возможность проследить, как они стекают вниз, к ее интимной прическе, а затем ехидно поинтересовалась на родном языке:

– Ну, что нравится тебе мое тело? Хочешь меня? Я лучше, чем твоя Луара?

– Луара? Франция. Шамбор, Шенонсо, да? – я старался соответствовать образу тупого иностранца, думая о том, что всегда успею швырнуть эту хамку в бассейн, благо далеко ходить не надо.

Тем временем девчонка схватила бутылку за горлышко, и хлебнула прямо оттуда.

– Какая, блин, к черту, Франция! Вот отымеет твою жену Хасанов, тебе любая Франция с полянку покажется. Но ты не бойся, мачо…. Как только ты станешь рогоносцем, я тебя утешу, и ты увидишь, что я лучше! – Ольга пьянела на глазах. – А Хасанов.… Это такая сволочь! Меня обманул, он всех обманывает. Почему вы были на рыбалке, а? Секрет! – и девушка приложила палец к губам, — ты, немчура, не узнаешь никогда, что в это время с яхты выгрузили! Дай мне закурить! Ес, ту смок!

Я взял со столика, лежащие там сигареты и вручил их Ольге. Выпустив изо рта дым, она несвязно продолжила:

– Эти придурки уронили ящик, а под картоном крышка деревянная. Она раскололась, все и рассыпалось по их палубе, – девушка смотрела сквозь меня невидящим взглядом, – я-то с площадки все видела, а что видела не скажу, а то мне не жить! — и с пьяной непоследовательностью добавила, – а потом все удивляются, откуда у африканских повстанцев револьверы?

– Revolvers? – удивился я.

– Надо же, какой сообразительный…. Но я тебе ничего не говорила! — выговорив эти слова, Ольга закрыла глаза и заснула.

Мой бог! Так вот что лежало в тех коробках! – когда мои мысли пришли в порядок, я выплеснул остатки виски в бассейн, взял девчонку на руки и отнес в ее каюту. Когда я уложил ее в постель, Ольга на секунду очухалась, и протянула ко мне руки:

– Иди ко мне милый!

Судя по ее состоянию, девчонку ожидало тяжелое пробуждение, и я ей сочувствовал. Похмелье страшная штука, думаю с этим спорить никто не будет. Так почему бы мне не позаботиться о человеке, от которого я получил важную информацию? Я укрыл Ольгу простыней и поставил рядом с ней бутылку «Perrier» из каютного бара. Дверь в каюту была открыта, и я услышал, что в коридоре кто-то есть. Я подошел к двери, и этот человек сразу спрятался. Господи, как глупо! Ядовитая смесь пота и одеколона могла выдать Мильчина больше, чем за километр.

Я тихонько прикрыл дверь каюты и в два прыжка добрался до холла. Вспотевший толстяк даже не успел убрать приложенную к уху ладонь. Я заметил, что он стоит возле той самой карты, которую я так внимательно изучал позавчера. Но что позволено Юпитеру, не разрешено быку, – подумал я, – да, и когда еще мне подвернется такая удачная возможность!

– Подслушиваем? – застигнутый на месте преступления Мильчин напоминал мокрого суслика. Врезав ему по физиономии, я испытал приятное чувство выполненного долга.

За обеденным столом я был в полном одиночестве. У Сильвестро и доктора были дела, Ольга спала, Хасанов и Эстер шатались по Гибралтару, а Мильчин отсиживался в своей каюте. Мне не было скучно. Отсутствие собеседников позволяло сосредоточиться на размышлениях, а поглощение пищи даже способствовало этому процессу.

Выяснив, что Хасанов занимается перевозкой оружия, я был очень доволен собой. Не зря же существует поговорка: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Никакая фантазия не могла бы заставить Ольгу выдумать достоверные факты, которые она видела собственными глазами, а пропавшие снимки, и моя стычка с вооруженными охранниками подтверждали ее рассказ.