Ловушка для матери

— У Пэрли Стеббинса? Нет. У него иногда возникают затруднения с речью — забывает, что нужно сказать дальше. Но он всегда твердо знает, о чем говорить не следует. — Я отпил мартини. — Раз уж мы опять вернулись к делу, давай проясним ситуацию. Ты по-прежнему наша клиентка?

— Да.

— Ты абсолютно уверена, что хочешь довести дело до конца?

— Конечно.

Она протянула руку, и я взял ее в свою. С такого же касания начались наши неофициальные отношения три недели назад. Я тогда надолго задержался у нее вечером, помогая составить список и выбирая четверых мужчин, к которым мы обратились за помощью. Если вы держите друг друга за руки хоть на секунду дольше обычного, то это своего рода тест. Если вы оба одновременно убираете руки — все прекрасно. Но, если раньше — она, будьте настороже: вы чем-то ей не подходите. И наоборот. В тот первый раз у нас с Люси получилось одновременно. Сейчас — тоже.

— Хорошо, — сказал я. — Но мы здорово рискуем. Почему — нет необходимости объяснять, ты все знаешь не хуже меня. Твоя задача проста, но потребует стойкости. Ты не должна ничего говорить, не должна отвечать ни на какие вопросы, кто бы их ни задавал. До¬ говорились?

— Договорились.

— Если тебя попросят прийти к окружному прокурору, откажись. Если Стеббинс или кто-нибудь еще из их компании притащится к тебе домой, можешь принять его, а можешь и не принимать — как хочешь, но ничего не говори и, ради всех святых, не пытайся вытягивать информацию. Что же касается вопроса, как они пронюхали о ребенке и о Вульфе, то в данный момент это не имеет значения. Предполагаю, их навел Мануэль Аптон, но я не дал бы и пяти центов, чтобы узнать ответ. Если это действительно Аптон, то среди вопросов, на которые тебе не следует отвечать, могут быть и вопросы об анонимных письмах. Они, наверно, окажутся самыми трудными и для нас с Вульфом, но мы готовы ответить. Шеф рассказал нашим гостям, что письма лежат у него в сейфе. Если суд прикажет представить их, а Вульф ответит, что их никогда не было, нас могут обвинить в уничтожении улик, что еще хуже, чем сокрытие. Возникнет забавная ситуация, надо будет только не забыть вовремя засмеяться.

— Арчи...

— Да?

— Всего шесть недель назад я плыла по течению, жила как живется. Не было ребенка, не было тебя, и я не мечтала о таком... как сейчас. Когда я говорю, что ненавижу все это, ты понимаешь, что я имею в виду, правда?

— Разумеется. — Я взглянул на часы, допил мартини, поставил фужер и встал. — Мне пора.

— Ты должен идти? И не останешься обедать?

— Не рискну. Уже половина шестого. Бьюсь об заклад, что либо Стеббинс, либо инспектор Кремер появятся у нас сразу после шести или чуть позже. Я должен быть с Вульфом.

Она пожала плечами, потом поднялась с кушетки и, чуть запрокинув голову,сказала:

— Ну что я могу сказать? Возвращайся после обеда и все расскажи мне. У нас же деловые отношения.

Не знаю, от того ли, что она сказала, от того ли, как были произнесены слова, а может быть, просто из-за выражения ее глаз я вдруг рассмеялся, и она подхватила мой смех. Полчаса назад я бы не поверил, что мы с ней будем так весело смеяться. Хорошо было на этом закончить разговор, поэтому я повернулся и вышел. А без двух минут шесть уже отпирал дверь нашего старого дома. Зайдя на кухню сообщить о своем прибытии, я направился в кабинет. Даже очень осведомленные люди часто задают массу ненужных вопросов — так, к примеру, я поинтересовался у Фрица, не звонил ли кто. Во-первых, он сказал бы мне об этом и без моего вопроса, а во-вторых, Кремер и Стеббинс вряд ли стали бы звонить. Они просто приходят, причем почти всегда или в одиннадцать утра, или примерно в половине третьего, то есть после ленча, или же в шесть часов вечера. Они ведь знают распорядок дня Вульфа! Когда я входил в кабинет, послышался шум спускающегося лифта.

Появился Вульф. Обычно он вначале проходит к своему письмен¬ ному столу, а уж потом вопросительно смотрит на меня или спрашивает что-то. На этот раз он остановился посреди кабинета и промычал:

— Ну?

— Весьма неплохо, — ответил я. — Как и следовало предполагать. Ожидать, что тебя ударят, и действительно получить удар — разные вещи. Миссис Вальдон немножко испугалась. Надо было подбодрить ее, чтобы привести в норму. Этим я и занимался. Она понимает, почему не нужно отвечать ни на какие вопросы без исключений. Пэрли интересовался, знакома ли ей некая Элен Тенцер. Полагаю, нам не следует менять тактику.

 — Да.