Ловушка для матери

— Скажите об этом в полиции. Племянница расскажет им о том, что пуговичный коммерсант Арчи Гудвин встречался с ней в четверг вечером для того, чтобы получить адрес её тети. Парень с бензоколонки опишет человека, который хотел узнать, как проехать к её дому в пятницу утром. Во всем доме, включая и погреб, они обнаружат тысячи отпечатков моих пальцев, хорошеньких и свеженьких. Я вполне мог бы позвонить Паркеру и договориться о залоге на случай, если я буду арестован как важный свидетель.

Вулф проворчал:

— Можешь представить мне информацию, имеющую отношение к убийству?

Я вытаращил глаза.

— Откуда? Черт побери!

— Думаю, что нет. Давай обсудим.

Он откинулся назад и закрыл глаза, его губы не шевелились. Такое требовалось для действительно сложных проблем. Через минуту Вулф открыл глаза и выпрямился.

— Это совсем просто. Пришла женщина с этим вот комбинезоном и наняла меня выяснить, откуда пуговицы. Я поместил объявление. На него откликнулась Беатрис Эппс и сказала тебе об Энн Тензер, а Энн рассказала о своей тете, и ты поехал в Махонак. Так как тетя мертва, остальное полностью на твое усмотрение. Например, она сказала тебе, что должна срочно уехать. После короткой беседы ты попросил у неё разрешения подождать, пока она не вернется, и она согласилась. Оставшись один в доме и зная о том, как важны для нашего клиента белые пуговицы из конского волоса, ты воспользовался этим обстоятельством. Так и следует сказать.

— Не называя имени клиента?

— Нет, конечно.

— Тогда это не будет доказательством. Я отказываюсь дать свидетельские показания. Она делала пуговицы, о которых хочет знать клиент, и я был там, чтобы спросить о них. А она вошла в контакт с кем-то, кто связан с пуговицами. Поэтому они захотят задать несколько вопросов нашему клиенту, и я его назову.

— У тебя есть ответ. Клиент ничего не знает об Элен Тензер; он нанял меня для того, чтобы выяснить, откуда взялись эти пуговицы. Следовательно, совершенно невероятно, что Элен Тензер могла быть знакома с клиентом. Мы не обязаны называть имя клиента, хотя бы потому, что полиция захочет воспользоваться этим.

С минуту я размышлял.

— Мы должны выйти из этого положения. Такое объяснение может и сойти, но кое-что упущено. Вы забыли, что я еще ходил звонить вам и покупать еду. Однако, если они подымут этот вопрос, то я могу сказать, что это случилось после того, как она уехала. Однако, у меня есть пара вопросов. Может быть, даже три. Не считаете ли вы вероятным, что Элен Тензер была бы сейчас жива, если бы вы не взялись эту работу, не поместили бы объявления и не послали меня встретиться с ней?

— Это даже более чем вероятно.

— Тогда не легче ли будет полиции схватить убийцу, если она узнает то, что знаем мы, особенно о ребенке?

— Несомненно.

— О’кей. Но вы сказали: «Убийство — это их проблема, а не наша». Если вы так считаете, то это будет действовать мне на нервы. И даже стоить мне сна. Я видел её, был в её доме, разговаривал с ней, она дала мне воды. Я полностью за защиту интересов клиентки и против того, чтобы фараоны предъявили Люси Вэлдон какие-либо обвинения, но она, по крайней мере, еще жива.

— Арчи, — Вулф поднял руку, — моя обязанность — выяснить личность матери и представить её клиентке, а также определить вероятность того, что её муж — отец этого ребенка. Ты думаешь, я смогу это сделать без того, чтобы выяснить, кто убил женщину?

— Нет.

— Тогда не зли меня. И без этого настроение отвратительное.

Он потянулся к кнопке звонка, чтобы попросить пива.

Глава 7

Я находился под арестом с 3.42 воскресенья, когда инспектор Кремер забрал меня из дома, до 11.58 понедельника, когда Натаниэль Паркер, адвокат Вулфа, приехал в кабинет прокурора с бумагой, подписанной судьей, установившим залог в двадцать тысяч долларов. Поскольку средний залог по Нью-Йорку за Особо важных свидетелей по убийствам составляет около восьми тысяч, то такая сумма поставила меня на высшую ступень. И я это оценил.

Если не считать бессонницы, двух пропущенных приемов пищи, приготовленной Фрицем, а также того, что я не почистил зубы, моё заключение не было великим испытанием и совсем меня не утомило. Я изложил историю, предложенную Вулфом, плюс пара усовершенствований, сначала Кремеру у нас в кабинете в присутствии Вулфа, потом помощнику окружного прокурора по фамилии Мандель, которого я встречал раньше, и нескольким сыщикам из отдела по убийствам. Что касается окружного прокурора, то тут мне оставалось только гнуть свою линию. Тон был установлен Вулфом в его схватке с Кремером в воскресенье днем, особенно в конце его, когда инспектор поднялся, чтобы уйти.

Вулфу пришлось откинуть голову назад, что всегда его раздражало.

— Я ничего вам не должен, — сказал он Кремеру, — и не нуждаюсь в вашей снисходительности. Вы понимаете, что было бы бессмысленно забрать меня вместе с мистером Гудвином, так как я все равно бы молчал. Более того, если бы я нашёл, что посоветовать вам, то все равно бы не предложил свой совет.