Ловушка для потерянной души

Наследный принц империи Сантор.

Мне удалось прогнать ожившие кошмары, закрыть обратно в голову, запереть рамками недолгого сна. Больше не боюсь глубоких теней, не вздрагиваю от каждого скрипа. Вино — лучшее лекарство. Оно обжигает горло, спускается теплой волной по груди и сворачивается горячим комком в животе. Дарит спокойную негу и храбрость. Теперь я смело смотрю туда, куда раньше боялся поднять взгляд.

Эти недолгие мгновения пьяного сна стали моим спасение. Надеждой, что грела изнутри в течение холодного дня. Я считаю часы и минуты до момента, когда смогу забыться. Пусть плохо с утра, гудит в голове и мутит от еды. Но и это состояние к лучшему. В пустой голове нет мыслей, нет воспоминаний. Ничего нет. Теперь я словно живу во сне, наблюдаю за неторопливым течением жизни. Мир кажется таким простым, намного лучше прежнего.

— Поставь сюда. — Откидываюсь на мягких подушках, смотрю в мутные стекла витражей. Без солнца они кажутся блеклыми и унылыми. Чем больше выпью, тем легче уснуть. В голове шумит, как будто море близко.

Слуга опускает поднос, раздражает звоном вздрогнувшей посуды. Морщусь, наблюдая, как расплескалась часть драгоценной жидкости.

— Выпей со мной, — останавливаю слугу, который уже почти достиг дверей. Мне одиноко. Ужасно одиноко и горько. Даже пью в одиночестве. Готов разделить вино даже со слугой. После третьего кувшина это не кажется глупым.

— Что вы, ваше высочество, — запинаясь, мотает головой, продолжает пятиться к дверям.

— Пей! — со звоном опускается обратно на узкий столик чарка, холодит пальцы разлитым вином. — Иди сюда! — даже слуги не хотят пить с будущим императором.

Подходит, медленно, спотыкаясь о неровности ковра. Смотрит завороженно на столик. Похож на смертника, которого толкают в объятия к палачу. Раздражение, что жило внутри весь день, рвалось наружу, превращалось в злость.

Он уже совсем рядом, стоит, бледнее мертвеца и не сводит глаз с чарки.

— Я долго буду ждать? — склоняю голову на бок, пытаюсь ударить взглядом.

— Пощадите, ваше высочество, — бледность его лица достигла предела. Падает у моих ног, впивается в ковер пальцами, тянет на себя покрывало с ложа, скидывает на пол поднос с вином.

— Что за… — вскакиваю, раскидывая подушки, отталкиваю скулящего слугу ногой.

— Я не хотел, мне приказали, ваше высочество, — невнятный крик, больше похожий на вой.

— Что здесь происходит? — высокий, чуть истеричный голос матери. Как всегда блистательна, ослепляет золотом своих украшений, оглушает шелестом шелков.

— Я не хотел, — уже не кричит, скорее стонет.

Перевожу взгляд с него на разлитое вино, что темным, бордовым пятном растекается моему халату, капает на ковер и подушки. Словно кровь из невидимой раны. Мысли закрутили в голове хоровод, затопали оглушительно в ушах, смешали все голоса, которых вдруг стало так много в комнате.

Люди, много людей, одинаковые, как тени. Суетятся, бегают. Рядом императрица, обнимает за плечи, трясет, кричит что-то прямо в лицо. Отмахиваюсь от нее. Только сейчас понимаю, что одиночество убивает не только душу. Отравленное вино для того, кто всегда пьет один. Такой легкий способ избавиться от ненужного человека, который посмел бросить свою тень на трон целой империи.

— Кто? — расталкиваю стражу, воины окружили по-прежнему стонущего слугу, не пробиться. — Кто?! — дотягиваюсь до него, хватаю за грубую ткань рубахи.

— Я не знаю, — взгляд полный ужаса. В нем его больше, чем во мне. Злость прогнала все другие чувства. — Пришел человек, я не видел лица. Дал это, сказал, что моя семья не будет больше голодать… — сам хватает меня за руки, притягивает ближе к себе, заглядывает в глаза. — Не убивайте, прошу вас, не надо, мой принц…

— Казнить! — отдираю его пальцы от своих рук. — Всех казнить!

— Кого, ваше высочество? — несмело переминается с ноги на ногу один из стражников. Лица воинов не знакомы. В последнее время меня охраняли люди из отряда миссара, их я успел выучить до малейшей черточки, запомнить каждый седой волос на голове.

— Кто вы? — пячусь, теперь уже от незнакомого отряда стражи. Люди, много незнакомых людей с оружием. Они совсем рядом. Откуда мне знать, есть ли среди них предатель? Вот сейчас, возможно, тихо тянет кинжал, сжимает во вспотевших руках, примеривается, готовится.

— Арри, — чье-то прикосновение к плечу. Разворачиваюсь, отталкиваю от себя того, кто подкрался со спины, нашептывает этим именем воспоминания.

— Ваше высочество, — передо мной встает тот самый стражник, что посмел уточнять мои приказы. Закрывает широкой спиной испуганную императрицу.

— Вы, — оборачиваюсь, вглядываюсь в лица, которые расплываются, смазываются настолько, что становятся близнецами. Ноги запинаются о смятый ковер на полу, хватаюсь за колонну, отхожу все дальше от толпы одинаковых лиц. — Вы все заодно.