Ловушка для простака

Шауб… Эрлангер… Нет, Сенталло никак не мог смириться с подобным предположением! Мир не так отвратителен, как думает Вертретер! Людовик снова бродил по Люцерну, стараясь избавиться от этих мыслей и от призрака Дженни. Он не хотел думать ни о чем. Довольно хитростей, лжи, смертей и угроз!

Сенталло спустился к озеру и, облокотившись о парапет, посмотрел в воду. Здесь все так чисто, прозрачно… Внушительные массивы Риги и Пилата настраивали на торжественный лад. Над озером поднимался легкий туман, застилая горизонт прозрачной дымкой. Контуры берега расплывались в лиловатой дали. Вес здесь говорило о радости жить на свете, а все мерзости повседневного существования среди людей уходили далеко, бесконечно далеко. Людовик сел на скамью лицом к озеру и, закурив сигарету, стал наблюдать, как сгущаются сумерки. В этот странный час, когда день уже кончился, а вечер еще не настал, Сенталло мечтал, будто до сих пор ему просто снился дурной сон. Расслабившись и разнежившись, он почти уверовал, что Дженни была лишь порождением его собственных фантазий. Потому-то он, в сущности, едва узнал Мину. А лицо Вилли Оттингера и вовсе почти изгладилось из памяти – кошмарное видение вернулось в породивший его мрак, лишь ненадолго мелькнув перед глазами. Сенталло чувствовал страшную усталость: игра, в которой сама смерть как будто превратилась в его преданную спутницу, невыносимо тяготила его.

Пока Людовик Сенталло таким образом изучал глубины своего подсознания, комиссар Готфрид Лютхольд слушал доклад инспектора Вертретера о ходе расследования. Когда Франц умолк, комиссар потребовал уточнений.

– Значит, по-вашему, смерть Оттингера – прямое следствие убийства Мины Меттлер?

– Я в этом убежден. Впрочем, в обоих случаях почерк один и тот же.

– Да… И вы по-прежнему уверены, что Сенталло не виновен?

– Он не мог убить Мину, поскольку я за ним следил, правда, издалека, но все же заметил бы, подойди кто-нибудь близко. Уверяю вас, Людовик стоял совершенно один, пока я к нему не присоединился.

– Ладно, но, по вашему же собственному признанию, вы пропустили парня вперед. Кто вам сказал, что он сразу не встретил уже ожидавшую его девушку?

– Да, конечно, господин комиссар, но посудите сами: Людовик думал, что я иду по пятам. Кто ж будет так чудовищно рисковать? Да только сумасшедший мог бы решиться на подобный поступок!

– А кто знает, нормальный ли он? Допуская реальность этой Дженни Йост, мы основываемся исключительно на утверждениях самого Сенталло.

– Я живу бок о бок с Людовиком уже много дней, господин комиссар, и могу вас уверить: он вовсе не сумасшедший. Если Сенталло когда-нибудь совершит преступление, то вполне сознательно.

– В случае чего, Вертретер, я вам напомню эти слова.

– Я не стану брать их обратно, господин комиссар.

– Ладно, допустим, ваш Сенталло не виновен в обоих преступлениях. Но чья же это тогда работа?

– Это я и пытаюсь выяснить…

– Каким образом?

– Все получилось так, как я предвидел. Неожиданное появление Сенталло в Люцерне всполошило настоящих виновников налета, за который он получил срок. Убить парня они не решаются, понимая, что его отпустили раньше времени не без вмешательства полиции. Кроме того, к несчастью для них, Сенталло встретил мнимую Дженни и та то ли от страха, то ли из-за угрызений совести, а может, и из любви переметнулась на его сторону. Однако и девушке тоже не посчастливилось. Очевидно, она решила рассказать о встрече своему любовнику Вилли Оттингеру, а тому пришлось предупредить обо всем шефа. Отсюда – убийство Мины, а потом и Оттингера, поскольку тот, вопреки тому, чего следовало бы ожидать от подобного типа, любил свою подружку и не пожелал просто так смириться с ее гибелью.

– И что теперь?

– Я продолжаю теребить Сенталло и использовать его как подсадную утку. По-моему, решение нашей проблемы надо искать у бывших или нынешних работников банка Линденманн.

– Да, но если перебьют всех, к кому заглянет Сенталло?

– Значит, все они замешаны в этом деле, господин комиссар, и, таким образом, с одной стороны, мы сбережем деньги на судопроизводство, а с другой – каждая смерть будет приближать нас к разгадке.

– Если я вас правильно понял, последний оставшийся в живых тем самым выдаст себя как организатора ограбления?

– Да, примерно так.

– Не очень-то я уверен, что это законно…

– С подобными бандитами наша единственная забота – не нарушать закон слишком откровенно, а в остальном…

– Вы меня немного пугаете, Вертретер!

– Почему, господин комиссар? Сколько лет я тут работаю, и всякий раз негодяи, с которыми мы обязаны бороться, по сути дела, оставляют нас с носом. Им предоставлены все права, они могут наносить любые удары, короче, полная вседозволенность. А мы практически бессильны. В крайнем случае нам предоставляется лишь одна привилегия – быть убитыми. И уж коли нам хоть раз удалось найти верный подход…

– Но Сенталло? Вы ведь уверены в его полной невиновности, не так ли?

– Да, господин комиссар.

– А вы думали, что, навязывая парню подобную игру, вы заставляете его постоянно рисковать собственной шкурой?