Ловушка для простака

Лампердинген расположен на склоне горы, возвышающейся над Люцерном и озером с северо-запада, и Людовику пришлось взять такси. Добравшись до места, Сенталло увидел дорожного рабочего, и тот со спокойной неторопливостью государственного служащего, который прекрасно знает, что время пенсии неумолимо приближается независимо от степени его рвения к работе, охотно рассказал, как найти Шауба. Опираясь на заступ, старик поскреб заросшую щеку похожим на крюк ногтем и принялся объяснять, указывая направление рукой.

– Видите вон там домишко между двух елей?

– Да.

– Так вот, там и живут Шауб с женой.

– Спасибо. А как туда пройти?

– Это несложно. Идите по этой дороге прямо, потом будет второй поворот налево, а дальше – развилка. От нее сворачивайте направо – тропинка приведет прямо к дому Шауба.

– А идти долго?

– Минут пятнадцать, если не спать на ходу.

– Еще раз спасибо.

Сенталло уже повернулся, собираясь идти и жалея, что отпустил такси, но дорожник его снова окликнул:

– Вы хотите взглянуть на дом?

– Дом? О нет, мне надо поговорить с Шаубом.

– Тогда это зряшное дело.

– Как так?

– Да ведь Шауб только-только поехал с женой в больницу. У нее, понимаете ли, завелась в животе какая-то пакость, и никто толком не понимает, в чем дело. С моей покойной Леони вышла такая же штука, и она от этого померла. Все эти истории с брюхом, скажу я вам, всегда скверно кончаются.

– А вы не знаете, когда Шауб вернется?

Рабочий пожал плечами.

– Он не работает, так что вполне может болтаться в Люцерне сколько душе угодно – никто слова не скажет. Верно?

– Не работает? Да сколько же Шаубу лет?

– Я думаю, лет пятьдесят или около того…

– И давно он не работает?

– Да два года, может, два с половиной… По-моему, Шауб получил наследство, но вообще-то он мужик не болтливый, да и мне лезть с расспросами не с руки, точно? Всяк по-своему лямку тянет…

Сенталло пешком спустился в Люцерн. Раз Шауба нет дома – у него целый день впереди, все равно раньше завтрашнего утра возвращаться нет смысла. А странно все-таки, что Шауб вдруг ушел с работы… Тем более, что уж в банке Линденманн ни охранник, ни шофер разбогатеть никак не может… Больше всего Сенталло смущали слова рабочего о том, что Шауб перестал работать как раз два – два с половиной года назад, то есть именно в то время, когда его, Людовика, приговорили к семи годам тюремного заключения. Неужели Франц Вертретер опять угадал верно? Но даже если он прав, Рудольф Шауб – слишком ограниченный тип, чтобы организовать в одиночку такую ловкую авантюру. Он мог лишь выполнять чье-то поручение… Но чье же?

Добравшись до перекрестка Гундольдингенштрассе, обозначающего границу города, Людовик уже сильно устал. Едва волоча ноги, он все же добрел до конца улицы и сел в автобус, который и доставил его на набережную Швейцерхоф. Людовик по обыкновению уселся на лавочку под деревьями, как вдруг ему пришло в голову, что следовало бы снова повидать господина Шмиттера и рассказать ему обо всем, что произошло с тех пор, как они виделись в последний раз. Людовику очень хотелось показать прежнему благодетелю, что тот совершенно напрасно отказал ему в доверии. Великолепный реванш в перспективе! Сенталло не сомневался, что, сумей он убедить управляющего персоналом, тот очень поможет, если вор и в самом деле – один из служащих банка Линденманн. Людовик вскочил – ему не терпелось сразу осуществить такой многообещающий замысел, но быстро прикинул, что еще только пять часов, а господин Шмиттер возвращается домой не раньше, чем в двадцать минут восьмого. Так что же делать до тех пор? И в конце концов, почему бы не зайти прямо в банк, тем более что это совсем рядом? Конечно, не исключено, что появление там Людовика вызовет некоторый ажиотаж, но разве инспектор не советовал ему как можно больше привлекать внимание? Если преступники действительно скрываются в самом банке, вне всякого сомнения, внезапно увидев Сенталло, они запаникуют. И чем черт не шутит, быть может, это ускорит события?

Швейцар, Эрни Дюбак, сразу узнал Людовика и, не в силах сказать ни слова, широко открыл рот от изумления. Это не укладывалось в голове. Любак просто не знал, как себя вести. Застигнутый врасплох, швейцар пытался сообразить, то ли перед ним беглый каторжник, то ли налетчик, задумавший новое ограбление. А вдруг по долгу службы он обязан наброситься на этого самоуверенно улыбающегося молодого человека или поднять тревогу?

– Что, Эрни, никак не можете меня признать?

Профессиональная привычка и годы безропотного подчинения сделали свое дело, и Дюбак машинально ответил:

– О, разумеется, господин Сенталло! Здравствуйте!

Еще не успев договорить, швейцар еще больше перепугался. А что, если этот тип совершит новое преступление, и его, Эрни, сочтут сообщником?

– Я хотел бы повидать господина Шмиттера.

Только этого не хватало!

– Я думал, вы… в… в…

– Я там был, Эрни, был, да вышел.

– Но как же так?

– Вероятно, кто-то сообразил, что я этого не заслуживаю.

Дюбак с облегчением перевел дух. Так-то оно лучше. Впрочем, он всегда хорошо относился к Сенталло.