Ловушка для стервы

— Ничего себе! Хороша же у меня вторая жизнь! — возмутилась Мила. — Да у меня просто не может быть такого мрачного внутреннего бытия. Я в полном замешательстве. И пока не готова назвать столь яркие воспоминания сновидением. Скорее всего это самая что ни на есть реальная действительность.

— Ты хочешь сказать, что в реальной действительности у тебя может быть такое мрачное бытие и ты живешь двойной жизнью? — огорошил Николаев вопросом.

— Нет, конечно! Не живу я никакой двойной жизнью! Жизнь у меня одна-единственная… Тогда где я была эти два дня?

— Это у тебя надо спросить.

— Сначала я попала в жуткую аварию. Каюсь, ехала с огромной скоростью. И вдруг вижу, как мне навстречу по встречной полосе несется фура. Я даже затормозить не успеваю, как из-за фуры выскакивает мотоциклист в черном шлеме и мчится прямо на меня. За несколько метров от машины он резко разворачивается и падает набок. Его юзом тащит прямо под колеса моей машины. Все происходит за считаные мгновения. Раздается сильный удар, меня выбрасывает из машины. Затем взрыв. Последнее, что я помню, — мой горящий красный «Бентли».

— Неужели?! А как ты тогда объяснишь то, что сюда меня привезли именно на твоем красном «Бентли», на котором я не заметил ни единой царапины?

Мила сердито уставилась в потолок.

— Не хочу показаться циничным, но, по-моему, ты сама ответила на свой вопрос. Будем считать, что этот фрагмент твоих воспоминаний все же является сном.

— Допустим, — нехотя согласилась Мила.

— Что тебя беспокоит еще?

— После аварии… — Мила взглянула на Николаева и осеклась, — которой, как оказалось, не было, я попала в тайгу. И там чувствовала себя ужасно: болело все тело, раскалывалась голова. Как после аварии. А еще меня там взбесило, что у меня не было ни маникюра, ни педикюра. Нет, ну ты представляешь меня без маникюра и педикюра?! Короткие грязные ногти и никакого лака! — возмущалась Мила и по реакции Николаева, вдруг снова заморгавшего и нервно поправившего очки, со всей ясностью поняла, как глупо это звучит, но уже не могла остановиться: — Да, так и было! А вокруг незнакомые люди. Видимо, похитители. Я скандалила с ними и требовала, чтобы меня отправили домой.

— А что они?

— Кормили меня яблочным пирогом. Я съела огромный кусок, не опасаясь растолстеть, так как была уверена, что сплю.

— Значит, пока ты спала и находилась во сне, ты была уверена, что спишь. А теперь, когда ты наконец проснулась, уверена, что это был не сон. Скажи, а сейчас ты спишь или находишься в реальности?

— Сейчас я нахожусь в своей квартире. Маникюр, педикюр и прическа — все на месте. Но тогда я была в тайге. И отлично помню бородача, который…

— Ты помнишь кого? — переспросил Николаев.

— Бородатого мужчину, — произнесла Мила, чувствуя, что чем больше рассказывает, тем глупее выглядит.

Николаев угрюмо молчал, и она вдруг осознала, что говорить больше не о чем. А то, что она уже поведала, совсем не важно и ничего не значит. Мила отвернулась. Силы ее покинули, нервы — в клочья. Может, потому и слезы по щекам в три ручья? Не слишком ли много она плачет последнее время?

— Почему ты мне не веришь? — всхлипнула Мила. — Я рассказала все, как было. Это не сон. Я же все помню: и эту страшную тайгу, и этих людей. А еще помню, как он… — Мила запнулась, вспомнив долгий поцелуй, касание лица мягкой, словно шелк, бороды, породившие чудесные ощущения эйфории и… нестерпимое сексуальное желание.

Вот уж никогда не думала, что бородатые мужчины такие притягательные. Слезы мгновенно высохли, и на душе, как ни странно, потеплело: хоть что-то приятное осталось от этой непонятности. Жаль только, что переспать она с ним не успела. Ну почему все ее сексуальные сны прерываются на самых интересных моментах?

— Что — «он»? И кто этот «он»? — спросил Николаев.

Ну уж нет, о таких воспоминаниях лучше помалкивать! И вообще зря она разоткровенничалась. Все одно ничего хорошего из этого не получилось.

— Дядя Сема, лучше скажи, чем ты сможешь мне помочь?

— Изволь, голубушка. Мы можем, например, разобрать в отдельности каждый фрагмент твоего так называемого — пока мы не выяснили истины — сна. Без эмоций, конечно. Только реальные факты. Во-первых, тайга. Ты уверена, что находилась именно в тайге? Может, ты видела сосновый бор в ближайшем пригороде? Ты раньше-то когда-нибудь бывала в настоящей глухой тайге?

— Бывала. И не могла ошибиться. Прекрасно помню эти высоченные вековые сосны, даже запах тайги. Во мне это осталось на всю жизнь, с восемнадцати лет. Тогда я страдала от отсутствия понимания близких и друзей, пыталась избавиться от жесткого контроля, что сделало меня неуправляемой. Обидевшись как-то на весь белый свет, решила устроить себе — но больше окружающим — экстремальную встряску: исчезла на месяц из поля их зрения. Где меня только не искали! Подключили даже соответствующие органы. А я в это время ехала автостопом. Куда глаза глядят. Даже вспоминать жутко. Ничего не боялась… Не то что теперь.

Мила почувствовала, как от волнения кружится голова, поэтому прервала рассказ, чтобы немного перевести дух.