Ловушка для стервы

— Нет, что-то здесь не так! Всему можно найти объяснение, надо только хорошо подумать… Может, это был кто-то другой, а не я? Кто-то, похожий на меня? Например, мой двойник. Я — известная личность, многие мечтают быть похожими на меня. Мало ли сумасшедших фанатиков на свете? Фанаты — тени знаменитостей. Без них тоже не обойтись, так как именно они помогают создавать шумиху вокруг своих кумиров бурным обожанием и неадекватным поведением. И никуда от них не деться: где мясо — там и мухи… Ведь может же такое быть?

— На свете действительно может быть все, что угодно, — философски заметил Николаев. — Здесь есть только одно «но». Это была именно ты. И ты тоже сможешь себя узнать и как следует разглядеть, если включишь телевизор. Сегодня с раннего утра тебя показывают по всем каналам. Как, впрочем, и вчера, и позавчера, и месяц назад, и год. Ты всегда являешься гвоздем сезона. Я даже ненароком подумал, что этот скандал ты учинила специально для того, чтобы взбодрить заскучавшую без сенсаций публику. Ты себе не изменяешь.

Мила схватила на прикроватной тумбе пульт и включила телевизор, висящий на стене напротив кровати. И тут же на огромном экране увидела себя, вцепившуюся в волосы Катюхи. Сцена драки выглядела настолько дико, что Мила натянула на лицо покрывало, оставив открытыми только огромные изумленные глаза, вперившиеся в экран. Катастрофа! Если бы она таскала за волосы кого другого, это с натяжкой, но все же можно назвать пиаром. Но Катюху…

— Это действительно я! Как же так, почему я ничего не помню?

Она дослушала убийственный комментарий к транслируемому ролику, выключила телевизор и закрыла глаза. Голова кружилась не только от плохого самочувствия, но и от увиденного.

— Все равно я не могла этого сделать, — предприняла слабую попытку сопротивляться Мила. — Почему тогда я ничего не помню?

— Может, потому и не помнишь, что хочешь поскорее забыть, — грустно произнес Николаев, вытирая носовым платком стекла очков и пытаясь не встретиться взглядом со своей подопечной. — Иногда легче поверить в свой сон, нежели в действительность.

Ему искренне жаль эту, по сути, очень умную и в то же время такую глупую девушку, возомнившую о себе невесть что, уверенную в своей безнаказанности и вседозволенности. Может, потому ее передачи для молодежи слишком откровенны и даже вульгарны? Они рекламируют и восхваляют искусственные потребности, придуманные с жиру бесящейся беспутной «золотой молодежью».

При этом пороки и преступные желания возводятся в степень добродетели, а потому способны напрочь заглушить в любой молодой душе доброе начало. И в конечном счете привести к неминуемому злу. Неужели она сама этого не видит и не понимает? Ведь это же так очевидно! Именно вседозволенность в действиях и в мыслях привела Людмилочку к печальным последствиям. Будет ли это для нее уроком, кто может знать.

— А если это все-таки была не я на пленке? Это, конечно, не фотомонтаж, но должно же быть какое-то объяснение происходящему со мной? — Мила никак не хотела сдаваться, цепляясь за самые невероятные предположения. — Ну, пожалуйста, дядя Сема, помоги мне! Давай хотя бы ненадолго предположим, что я не сошла с ума. И все так, как я рассказала. Хотя бы попытаемся. Кто, как не ты, лучший из лучших, умный из самых умных, может помочь мне понять происходящее?

«Нет, детка, — думал Николаев, которого уже объяла печаль по поводу утвердившегося мнения о душевной болезни Людмилочки, перешедшей ей по наследству от матушки. — Ты даже сама не представляешь, как ты больна! Да еще эта зависимость, которая усугубляет и без того твое слабенькое здоровье. И если тебя срочно не лечить… Предстоит серьезнейший разговор с твоим дядюшкой. Мне одному это не под силу».

Но Мила смотрит на доктора с такой надеждой, поэтому Николаев просто не имеет права не только отказать в прозвучавшей просьбе, но даже позволить себе и дальше думать, что сомневается в здравости ее душевного состояния. В конце концов, он лишь человек и тоже может ошибаться.

— Изволь, девочка моя, будь по-твоему, — согласился Николаев.

— Если предположить, что все, что я рассказала, правда, — Мила села на кровати, подложив за спину подушку и стараясь не обращать внимания на головокружение, — то сам собою напрашивается вывод: значит, это очень кому-то нужно. Но кому и зачем? И при чем здесь какая-то там тайга? Почему я оказалась именно в тайге, а не в ближайшем пригороде, где это похищение или злобную шутку проще организовать? Я пока не рассматриваю вопрос, как меня вообще умудрились изъять откуда бы то ни было, ведь со мной постоянно находятся охранники? Может, следует сначала у них спросить, как и где они меня упустили из виду?

Мила закрыла глаза и бессильно опустила голову на подушку.

— Они привезли тебя с вечеринки пьяную и почти без сознания. Настя рассказала. Кирилла ты с собой не брала, он ждал тебя дома.

Николаев только по инерции продолжал разговор с Милой — учитывал ее болезненное состояние и не хотел обидеть невниманием.