Ловушка для тигра

Но что-то было тут не то, нарисованный портрет Максиму не то чтобы не нравился — вызывал подозрения. Что-то в нем настораживало, Максим ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. Все прокручивал в голове возможное развитие событий последней ночи, ставил себя на место убийцы. Вот он выходит из дома, идет по улицам, сворачивает в первый попавшийся двор, затаивается в темноте, ждет жертву. Готовится совершить очередной подвиг во имя своей «высшей цели», достигает нужного душевного состояния, и тут… И тут на него вылетает свора нечистых тварей с безумной бабкой на поводке. Старуха по виду — сущая Баба-яга — псов удержать не может, они пытаются познакомиться и нарываются на решительный отпор «воина тьмы». Но собаки наверняка успевают и обнюхать его, и даже лизнуть — одежду, обувь. А что после этого полагается сделать каждому «правильному» сыну гор? Вымыться и сменить одежду! А что сделал этот? Обругал бабку и пошел себе дальше — искать другое место для засады. И сделал все, что планировал. Это в оскверненном-то виде! «Хрень какая-то», — Максим уже измучился от своих мыслей, сел на кровати, включил маленькую настольную лампу на тумбочке рядом. Он чувствовал, что запутался окончательно — «идейные» так не поступают. Боевики обязательно вышли бы снова на «дело», но после очистительных обрядов. И тот парень прожил бы на сутки дольше. Или жил бы себе дальше, взрослел, женился, завел детей… Но все получилось по-другому. Похоже, что эти ребятки не такие уж и фанатики, что облегчает задачу.

Максим выключил свет, плюхнулся на кровать. Мысли не отступали, продолжали терзать. И что тогда получается — если предположить, что это убийство совершили не боевики, то кто тогда? Местные гопники? Но сам способ убийства, одинаковый для всех жертв? Наши поступили бы по-другому: проломили голову, избили до смерти. И обязательно набросились бы стаей, а этот был один. Попробуй перережь человеку горло в одиночку! Тут кроме навыка владения «инструментом» еще и опыт нужен, и практика соответствующая. К тому же наши обязательно обшарили бы карманы, а здесь снова ничего не тронуто — телефон и деньги убитого парня были на месте. А дети? Их-то кто убил? И, главное, зачем? Максим снова включил лампу, посмотрел на часы — половина третьего ночи. Нет, так дело не пойдет, утром надо быть свежим и готовым к действиям, а не измотанным бесплодными размышлениями. «Завтра. Я подумаю об этом завтра», — так говорила героиня любимого Ленкиного фильма. И тут же мысли потекли в другом направлении, Максим попытался представить себе встречу с женой и дочерью и почти сразу заснул.

С утра и почти до самого вечера Максим слонялся по городу, прятался от ледяного ветра и дождя в кафешках, присматривался к людям. В городе заметно увеличилось количество милиции, некоторые из сотрудников, возможно, были в штатском. Что произошло в городе за истекшие с последнего убийства часы, Максим не знал. И поэтому старательно прислушивался к обрывкам разговоров, случайно брошенным фразам, пытался выловить в море сведений хоть каплю нужной информации. И не зря, ухватил-таки за хвост крошечную рыбешку. И теперь рассматривал ее со всех сторон, думал, что с этим делать. Максим услышал разговор двух девушек-продавцов в книжном магазине. Одна из них — высокая, с длинными мелированными волосами, рассказывала напарнице о том, что случилось сегодня утром с ее племянницей. Девочка вышла из подъезда и направлялась к школе, когда к ней подошел какой-то человек. Сказал, что там, дальше на улице, полно собак и они на всех бросаются. Но ей бояться нечего, потому что он ее проводит. К счастью, девчонка сама настолько боялась собак, что немедленно развернулась и рванула домой. Потом позвонила матери и все рассказала — о собаках и о странном человеке, который очень плохо говорил и от него мерзко пахло. Мать девочки едва не рассталась с жизнью, примчалась домой и теперь на пару с дочерью тряслась от страха, боясь выйти из квартиры. Одновременно не зная, что делать — в милиции матери девочки предложили провожать ребенка в школу и встречать после занятий самостоятельно, а не беспокоить занятых людей.