Ловушка для вексари

Но прежде чем Кара успела ответить, утреннюю тишину разорвал нарастающий вой, похожий на свист чайника. «Дура я, дура!» – подумала Кара, тут же осознав свою ошибку: она так боялась, что их обнаружат Преданные, что совсем забыла, что их разыскивают не только они. Рубеж! Жуткие глаза, обрамлённые корой, злобно пялились на Кару, руки-ветви, распутавшись, указывали в её сторону. И десятки искривлённых ртов завывали, призывая подмогу.

Спрятаться было негде.

– Давай сюда осколки! – сказала Кара Таффу и протянула руку.

– Тебе же нельзя к ним прикасаться!

– Выбора нет.

– Но…

– Тафф!!!

Мальчик осторожно протянул Каре багряные осколки. Она спрятала их в карман.

– Мы знали, что такое может случиться, – сказала Кара. – Вот почему…

Её следующие слова заглушил ужасающий вопль боли. Кара обернулась на крик и увидела высоко в небе спасшую их птицу, которая билась, схваченная сучьями нескольких деревьев. Кара услышала у себя в голове её голос: «СПАСИ МЕНЯ, ДЕВОЧКА-ВЕДЬМА, СПАСИ МЕНЯ, СПАСИ!..» – а потом сучья утянули её в гущу чёрной листвы, и голос смолк навеки.

«Он знает, – подумала Кара. Птицу было жаль, но горе затмили более насущные заботы. – Кто же ему рассказал, деревья? Знает ли он, что мы сделали?»

Когда она снова обернулась к деревне, Сордус стоял, обрамлённый расступившейся изгородью, и его оранжевый плащ тянулся вдоль главной улицы Калы-Мальты. По обе стороны от него стояла дюжина Преданных. Большинство из них размахивали деревянными копьями. Прочие жители деревни, которые не имели прямого отношения к происходящему, но всё же умирали от любопытства, толпились у Рубежа. Среди них был и Брим, сжимающий обеими руками топор. Он смотрел на Сафи с облегчением и тревогой одновременно.

– Что ты затеваешь, Кара? – спросил Сордус.

– Я ходила погулять, – ответила девочка, изо всех сил стараясь, чтобы голос у неё не дрожал. – Что, это запрещено?

– «Погулять»! – передразнил Сордус тоненьким, детским голоском. – Нет, вексари, не гулять ты ходила. Мы оба знаем, где ты была. Впрочем, это неважно. Яд так стар, что вряд ли его магия могла бы подействовать. Но я его всё равно заберу. Лишняя осторожность никогда не помешает.

– Какой яд? – спросила Кара. – Понятия не имею, о чём ты…

Но тут из-за высокой фигуры Лесного Демона выступила Мэри-Котелок.

– О да! – сказал Сордус. – Старая ведьма мне всё рассказала. Я разочарован, Кара. После того, как она тебя предала, ты доверилась ей снова? Я-то думал, ты умнее!

Сегодня Мэри была подростком, но каменно-серые глаза её выдавали.

Кара сглотнула.

– Я тоже разочарована, – сказала она.

– Ладно, не будем тянуть, – сказал Сордус. – Ты ещё можешь мне помочь. Используй этот яд против Риготт. Сделаешь это – и я оставлю в живых твоего брата.

– И мою дочь тоже? – воскликнул Брим. – Ведь правда же?

Лесной Демон сцепил руки-ветви.

– Девочка из Калы-Мальты должна была соображать, – сказал Сордус. – Её пример станет уроком для всех.

Сордус снова сосредоточил внимание на Каре и не заметил, как Брим крепче стиснул свой топор.

– Ты её не тронешь! – воскликнул он, направляясь к Лесному Демону. Один из Преданных преградил ему путь, и Брим хлестнул его по лицу тыльной стороной ладони. Преданный отлетел и шлёпнулся на землю, будто мешок с зерном. Из носа у него хлынула кровь. Ещё двое Преданных кинулись на Брима. Прочие деревенские – и Сордус тоже – обернулись к ним, привлечённые надвигающимся насилием.

Каре только того и надо было.

Она раскинула свой разум среди деревьев, так далеко и высоко, как только могла, созывая животных всех видов и размеров. «Мне нужна ваша помощь! – думала она. – Одна я не справлюсь! Но я не хочу вам лгать. Бой будет опасным, многие из вас погибнут. Но если мы победим, Чащоба станет ваша!» Это был самый большой мысленный мост, какой ей доводилось строить, и материала для него требовалось много. Кара порылась в памяти. Поскольку она хотела, чтобы животные поняли, что речь идёт об их общем враге, первую часть моста она выстроила из своей ненависти к Сордусу. Она вложила туда всё зло, что он когда-либо ей причинил, из каждой обиды вышло по камушку. Остальную же часть моста Кара выстроила из своей любви к животным. Это далось куда тяжелее: ведь ей не хотелось расставаться с воспоминаниями о Тенепляске, о греттине, о бесчисленном множестве других друзей, что делали её жизнь не такой тусклой. Но Каре было надо, чтобы жители Чащобы поняли, что ей можно доверять и что без жертв тут не обойтись.

Она достроила – и стала ждать.

«Ну же, ну же…»

Она могла бы заставить их явиться на зов. Но Кара не желала заставлять живые существа делать что-то против их воли, хотя она дала им понять, что когда они перейдут мост, они окажутся в её власти.

«Ну же, скорей! – думала Кара. Она смотрела в небеса, на деревья, на землю под деревьями, высматривая хоть какое-то шевеление. – Сюда, ко мне!»

И они пришли.

Они валили отовсюду, раздвигая деревья хоботами и когтистыми лапами, выныривая из подлеска, рассекая воздух острыми крыльями. Оглушительная буря обрушилась на Калу-Мальту: чириканье и гоготанье, рёв и кудахтанье.