Ловушка под омелой (СИ)

Лесник неловко коснулся моего плеча, а потом скрылся в другой комнате. Всклокоченная, длинная шерсть Ярда щекотала лицо, я чувствовала тепло пса, а ещё его преданность. Слова полились сами собой, я шептала в настороженное ухо пса и ощущала лёгкое облегчение. Я изливала душу и в ней будто образовывалась пустота, но она довольно быстро заполнялась новыми эмоциями. Освободиться полностью не получалось. Я делилась с Ярдом болью страхами и безмерной, неестественно огромной любовью к Дрею. Но сколько бы я не отдавала, чувства всё равно возвращались. Но Томас всё равно был прав, разговор с собакой пошёл мне на пользу. Хотя бы поток слёз в конце концов прекратился. Казалось, я выплакалась окончательно.

— Ну вот и хорошо, — сказал лесник, будто почувствовав, что уже можно возвращаться. Он поставил на стол тарелки с нарезанными пирогами, а потом принёс две дымящиеся и распространяющие аромат трав, кружки. — А теперь неплохо бы и подкрепиться.

Я поцеловала Ярда в нос и пошла к столу.

— Что-то я одежды твоей не вижу, — заметил Томас, присаживаясь напротив. — Неужто так прибежала?

Его слова заставили меня посмотреть на себя. Лесник был прав, я выскочила из академии в том, в чём покинула башню, без пальто и шапки.

— Я даже не заметила, — смущённо поёрзав на лавке, ответила я.

— Ну, ничего, я отправлю Ярда в академию, он приведёт кого-нибудь.

— Нет! — поспешно выпалила я. — Нет, прошу вас, не надо. Я …не хочу, чтобы меня нашли. Мне не стоит ещё некоторое время возвращаться в академию. Мои силы…в общем, я пока опасна.

Последние мои слова прозвучали совсем тихо. И хот на душе было неспокойно, я всё же решилась поднять глаза на лесника. Он должен был знать, кого волей-неволей приютил. Томас смотрел внимательно, будто пытался что-то отыскать на моём лице. Но ничего, видимо, не обнаружив он прямо спросил:

— Это почему? Ты желаешь им зла?

— Нет, ну что вы, конечно же нет, — поспешила я его успокоить, хотя у самой сердце тревожно рвалось из груди. — Просто моя сила…моя магия…она не слушает меня. Растёт, меняется, а я не готова…

— Она злая что ли? — спросил Томас.

Его вопрос впервые заставил меня задуматься над этим. Я даже растерялась немного.

— В общем-то нет, — медленно ответила, всё ещё размышляя. — На самом деле, даже наоборот. Когда она успокоится и окрепнет, то принесёт в мир немало света и любви.

— Вон оно как! — воскликнул он. — Это же чудо, верно?

— Верно, — согласилась я. — Но до момента её становления нужно ещё дожить и никого не ранить. Это сложно объяснить, но всё внутри меня такое большое и такое живое, рвущееся наружу. Его много, и оно терзает меня, усиливая любые эмоции, даже самые невинные.

— Наверное, это объяснимо, — пожал плечами Томас. — Любовь-то она разная бывает. Её нужно видеть во всём. Она как подарок судьбы.

— Верно, — повторила я, опуская голову. — Для всех, кроме меня.

— Почему, — снова удивился лесник.

— Я смогу видеть любовь в сердцах других людей, смогу эти сердца соединять. А вот сердца дорогого мне человека, я не увижу. Оно для меня закрыто.

— И что ж тут удивительного? — добродушно усмехнулся лесник. — Все люди так живут, так и должно быть. Где это видано, чтобы ты видел сердце любимого? А в чём тогда испытание любовью? Как она расти будет, меняться. Откуда милосердие возьмётся, жертвенность? В этом, можно сказать, вся суть. Томиться, любить, но не в ответ — это просто, а от всего сердца. Своего сердца. Любовь не ждёт милости, она её дарует. Любить кого-то — это благо!

Я вновь подняла глаза на лесника. Он говорил бесхитростно, как знал. Как мог. И так просто и искренне, от всей души звучали его слова.

— А если тот, кого любишь, выбрал другую? — с щемящей болью в сердце спросила я. — Если боль разрывает сердце? И та другая, своим видом терзает меня?

— Ревность оскверняет любовь, — нахмурился Томас. — А жгучая ревность — уничтожает. Глядя на того, кого любишь, чего хочешь больше всего?

Услышав вопрос, я представила лицо Дрея, вспомнила его улыбку, голос, тепло рук. Ответ появился в голове сам собой:

— Чтобы он был счастлив.

— Вот тебе и ответ на всё, девочка.

Больше Томас ничего не сказал. Он продолжил пить чай, предоставив меня моим мыслям и переживаниям.

Я хочу, чтобы Дрей был счастлив. Но если не со мной? От мысли об этом сердце кровью обливалось. Я неизбежно представляла его смеющимся рядом с Лидией. Душа горела, но разум чётко понимал, что невозможно заставить кого-то любить тебя против воли. Головой я э\то понимала, но как смириться? Как научиться жить с этой болью? Как принять эту насмешку судьбы? И почему та, кто видит любовь, неизбежно сама должна оставаться несчастной? Ведь счастливый человек может принести ещё больше тепла и любви в этот мир.

Рядом с Томасом было спокойно, словно время остановилось, а внешний мир замер, ожидая пока я приду в себя.