Ловушка времени (сборник, том 1)

Короткая пауза, во время которой чей-то истошный голос продолжал перечислять причиненные повреждения. Затем динамик тихонько пискнул:

— Он направляется вглубь, сэр. В Суб-тридцать...

Конвей мельком взглянул на Брума. Тот кивнул, и с губ его сорвалось единственное слово:

— Компьютеры.

Конвей стиснул зубы.

— Направьте мощных роботов, чтобы отвлечь его, — решительно сказал он в микрофон. — Остановите робота, если сумеете, но не повредите его без моих приказов. — Он положил руку на микрофон, выключая его, и поволок Брума бегом по длинному коридору — туда, куда, по последним данным, направлялся робот.

— Моих приказов... Моих приказов... Моих приказов... — металось в голове не утихающее эхо его последних слов.

Конвей подумал, что сможет еще какое-то время продолжать руководить. Достаточно долго, чтобы обуздать Эго. Или еще дольше.

— Брум, — резко сказал он, — а робот вообще может начать командовать?

И он затаил дыхание в ожидании ответа, думая о том, что станет делать, если услышит короткое слово «нет».

— Я никогда в нем не сомневался, — ответил Брум.

Конвей с облегчением выдохнул, но Брум продолжал:

— Если, конечно, мы сумеем узнать, что с ним не так. У меня есть идея, но пока что не вижу, как могу проверить ее...

— Какая идея?

— Возможно, это итеративный цикл. Замкнутая на себя серия этапов, повторяющаяся снова и снова. Но я не знаю, что это за серия. Он говорит «хочу», затем полностью блокируется. Понятия не имею почему. Его подгоняет какой-то импульс, настолько мощный, что он даже не потрудился открыть дверь, стремясь к тому, чего хочет. Я не знаю, что это за импульс. И моя задача — узнать это.

Кажется, зато я знаю, подумал Конвей. Но он не стал обдумывать эту мысль. Она была столь холодна в голове и столь проста, что Конвей не мог понять, почему Брум не додумался до нее. А может, додумался...

Цель Эго — выиграть войну. Но, предположим, нет никакой возможности выиграть войну...

Конвей резко мотнул головой, отбрасывая эту мысль на задворки сознания.

— Ну, мы определили вашу задачу, — сказал он вслух. — Теперь о моей. Как можно остановить его, не причинив ему вред?

Каким-то кусочком сознания он заметил, что впервые персонифицировал робота. Тот начал в его представлении становиться личностью.

Несясь трусцой рядом с Конвеем, Брум сокрушенно покачал головой.

— Это одна из причин, по которой я боялся активировать его. — Брум снова покачал головой. — Он очень сложный, генерал. Мы неплохо защитили его от всяких ударов, но искусственный мозг не походит на человеческий. Одна маленькая ранка означает неправильное функционирование. А кроме того, он так быстр, и я не уверен, что мы способны остановить его, даже если не станем пытаться его не повредить.

— Есть предел тому, чем я могу воспользоваться, по крайней мере, вовремя, — заметил Конвей. — Как насчет ультразвука? Возможно, мы могла бы причинить ему вред, но...

— Дайте мне подумать. Ультразвук мог бы перемешать команды в его мозгу... — пробормотал Брум, задыхаясь от бега.

Конвей включил микрофон.

— Центр связи? Быстро пошлите команду с ультразвуковым устройством в коридоры компьютерного Сектора. Но ждите приказа. До тех пор, пока робот не вздумает открыть огонь...

Он резко замолчал, поскольку вдруг понял, что стоит в дверях Центра связи и слышит собственный голос из зеленоватого мрака в том конце помещения, где находится кресло связиста.

Конвей позволил двери захлопнуться за спиной, и его окутала темнота и гул. Большие информационные панели и цветные овалы экранов связи были ярко освещены, а лица людей смутно мельтешили во мраке, заметные лишь по золотистым, красным, зеленым и голубоватым отблескам от индикаторов на пультах. Генерал Конвей машинально провел усталым взглядом по платам и экранам, сказавшим ему, что происходит на всем Тихоокеанском Рубеже. Он увидел радарные тени флотилий, засек показания о ветре и погодных условиях, но эта информация ничего не значила. Его разум отказывался принимать дополнительную нагрузку. Сейчас у него была лишь одна задача.

— Где робот? — спросил он.

Конвей был вынужден кричать, чтобы слышать собственный голос, потому что к обычному гулу, вечно царившему в Центре связи, примешивались какие-то треск и грохот, которые Конвей в первые секунды не смог опознать.