Ложь благородных королей

- Да, что это такое, в конце концов! – окончательно взъярился Роман Федорович, окончательно переставший понимать происходящее.

- Как Вы тут оказались? – продолжал посетитель, не обращая внимания на возмущение за своей спиной.

- Позвонили, - одними губами ответила женщина.

- Кто? Когда?

Женщина начала заваливаться, посетитель подхватил ее.

- Что происходит? Вы что себе позволяете? – подбежал к ним глава больницы.

- Женщине плохо. Положите ее где-нибудь и дайте успокоительное, - приказным тоном распорядился посетитель.

- Без Вас справимся! – огрызнулся Роман Федорович, знаками подзывая медсестру.

- Почему же не справляетесь? – машинально включился в перебранку посетитель, но тут же себя одернул.

Ситуация его настораживала. Кликушинье Татьяны Георгиевны отдавало театральщиной, а вот его она испугалась по-настоящему. Почему? Кто ей позвонил? Кто и зачем?

- Где палата Дробышева? – обратился он к главврачу.

- Зачем еще? Он без сознания, в реанимации, - буркнул тот.

- Я посижу с ним.

- С ним реанимационная сестра…

- А я составлю ей компанию, - сказано было таким тоном, что главврач перестал пререкаться и сам проводил его до реанимации.

*****

На Николая Дробышева наткнулась возвращающаяся с дискотеки группа подростков. Он лежал на больничном крыльце и представлял собой настолько впечатляющую картинку, что проняло даже воспитанных на ужастиках тинейджеров. Ребята не поленились разбудить дежурного в приемном покое и отправились по домам, обсуждая упущенный шанс прославится на Ю-тьюбе, поскольку никто не догадался достать свой мобильный телефон.

На шее, на стальной цепочке у мужчины обнаружили медальон с выбитым именем и номером телефона. По телефону позвонили, и в скорости машина с сотрудником службы, в которой работал Николай Дробышев, стартовала из Москвы и часа через два прибыла в этот сонный, тихий подмосковный городок. Сотрудника звали Алексей Буров.

*****

Генрих Керн, не последний человек в «Штази», служил не только во благо своей Родины, но и во благо еще нескольких, чужих родин. Свою красавицу жену Марию Войтовскую, он без зазрения совести подкладывал под «нужных» людей. Так что, когда у Марии родился сын Алекс, нельзя было с уверенностью утверждать отцовство Генриха. Правда, Генрих сам никогда не задавался этим вопросом, данный факт его совершенно не трогал.

Мальчик рос здоровым безпроблемным ребенком, не обременяя родителей детскими капризами и болезнями. Не смотря на нежный возраст, он не боялся оставаться один в доме, не пугался темноты, способен был одеться в соответствии с погодными условиями, взять в аптечке нужную таблетку от насморка или температуры. Отец мальчиком интересовался мало, но своевременно и аккуратно приобретал ему к Рождеству или дню рождения игрушки, соответствующие возрасту ребенка. Мария пыталась строить планы насчет будущего Алекса и обсуждать их с мужем. Например, о преимуществах одних учебных учреждений перед другими или природных склонностях ребенка, но Генрих лишь отмахивался. Алекс еще слишком мал, чтобы использовать его в играх, а раз его нельзя пока использовать, то не все ли равно здоров он или болен, умеет читать или отстает в развитии? На это есть жена, а у Генриха другие заботы. Явки, пароли, тайны, интриги, расследования. Ощущение власти, собственной значимости, пьянила Генриха почище наркотика.

Конечно, столь многоплановая деятельность Генриха Керна не осталась незамеченной, даже при всей его ловкости и хитроумности, и «награда нашла своего героя» в виде двух выстрелов – в сердце и голову. К счастью или несчастью Мария Войтовская с сыном в тот момент находилась в туристической поездке, и не где-нибудь, а в Москве. От красот древнего Кремля ее отвлекли двое симпатичных молодых людей в одинаковых серых костюмах. Они препроводили ее в Главное управление, где ей поведали о печальной судьбе супруга, о том, какую неправильную позицию тот занимал по отношению к великой социалистической державе, именуемой Советским Союзом, и предложили загладить его вину. Был ли у Марии выход? Ничего не оставалось ей, как оставив в залог Алекса, вернуться в ГДР.

Больше никто о ней ничего не слышал, и судьба ее осталась неизвестной для широкой публики, хотя наверняка печальной. Штази – не благотворительная организация и гуманность не являлась ее достоинством.

В детский дом Алекса не отправили. Его взял в семью, а потом и официально усыновил один из чинов того самого главного управления, так изменившего привычную жизнь пятилетнего Алекса Керна. Чем руководствовался сей чин – Буров Михаил Михайлович - осталось загадкой, потому что на приемного сына он внимания более не обращал, равно как и на собственных сына и дочь. Но в доме жили тетушки-нянюшки, принявшие Алексея почти как родного.