Ложь благородных королей

- Дерьмом!

- Фу! Ты, надеюсь, при девушках так не выражаешься? Девушки, они культуру уважают…

Алексею в данный момент ни какого дела не было до того, что уважают девушки, и это явственно отразилось у него на лице. Иченко покачал головой.

- Двойка тебе, мил дружок! Двойка по ведению беседы. Лицо надо держать всегда, в дождь и ветер, в мороз и снег, - он выдержал назидательную паузу. – Дело ведет второй отдел, а мы на подхвате – подай, принеси.

- Дробышев же наш.

- Дробышева у нас одолжили, Леша. История интересная, но длинная, – Иченко выразительно повел бровями. – Недосуг с тобой языком трепать. Иди, давай, работай на благо Родины и страны. Топай, топай. Не отсвечивай.

Алексей кивнул понимающе.

*****

Вечером Алексей Буров сидел у Иченко на кухне, прихлебывая из литровой фирменной Иченской кружки чай с коньяком. Иченко, в домашних тапочках и цветастом передничке, суетился у плиты. Пахло котлетами с чесноком и жареной на сале картошкой.

- Нямкать будешь или где? – Иченко принялся метать из холодильника сметану, помидоры, маринованные огурчики.

Буров поспешно отставил в сторону кружку. Иченко торжественно водрузил на стол графинчик водки.

- Вот женю тебя, - мечтательно вздохнул Иченко, раскладывая скворчащую вкуснятину по тарелкам. – Будет тебя жена кормить после работы, а не старый пень-начальник.

- Можно я на Вас женюсь, Иван Васильевич? – промычал Алексей с набитым ртом.

- Ты мне это брось! – Иченко стукнул вилкой по столу. – Человек обязан жениться, обязан завести семью, родить детей. Будь я в Думе – в Конституцию записал бы! В статью «Обязанности».

- А сами?

- А ты на меня, на старого дурака не гляди! И пример с меня не бери! – Иченко отодвинул тарелку, потер кончик носа и вздохнул. – Я, Леша, любил одну девушку. Лет тридцать назад…Знаешь, как сказки начинаются? В некотором царстве, в некотором государстве жили-были… Мы приятельствовали, на дни рожденья друг к другу ходили, на свадьбе я у нее свидетелем был, со стороны жениха, конечно. А потом муж у нее в командировку уехал, на Север, на пол года. И в день рождения ее не позвонил. Не смог, забыл, связь подвела - теперь уже без разницы. Я, как обычно, пришел. С цветами, с вином, с подарком. Выпили, посидели. Подружки ее разошлись, а я задержался. Задержался без задней мысли, понимаешь? Кран у нее на кухне подтекал, я и решил, раз уж все равно здесь, сразу и подтянуть или прокладку сменить, в зависимости от поломки… Кто первый кого поцеловал, я ее – она меня, я не помню. А утром… Утром ни она, ни я глаза поднять от стыда не смели! Больше мы не встречались, совсем. Столкнулись лет через десять, случайно, и даже не поздоровались, в разные стороны разбежались. Смешно вспомнить, как я тогда на другую сторону улицы на красный свет драпал сквозь машины, а она, по лужам, в ближайший сквер…как от чумы, так друг от друга бежали. Так то, мил дружок!

- Что на ней свет клином сошелся? Мало ли девчонок? А Вы – мужчина интересный, в самом расцвете сил! – озадачился Алексей, уважающий чувства начальника, но не понимающий, как можно жить ими столь длительный срок.

- Смешно тебе, да? Есть такая категория – однолюбы – и я в ее рядах!

- Не смешно, конечно, Иван Васильевич! Ну, все-таки, если вы ее любите, причем всю жизнь, отбили бы у мужа…

- Она меня не любила, Леша, понимаешь? Не любила…

- Не любила, а в койку…

- Алексей! Немедленно прекрати!

Буров смутился, видимо зря он про койку сказанул, обидел. Оно и понятно, раз начальник всю жизнь над той женщиной вздыхает, небось считает ее чуть ли не богиней.

 - Ладно, Леш, наелся? Пошли в комнату.

Иченко расставил посуду в посудомоечной машине и подтолкнул Алексея в спину. Двадцатиметровая комната, как и кухня, содержалась Иваном Васильевичем в идеальном порядке. Ни забитых бычками пепельниц, ни засохших цветов на подоконнике, ни комков пыли по углам. На окнах тяжелые плюшевые гардины, светло бежевая стенка, на диване уютный плед, но воздух стылый, не жилой. Иченко часто ночевал в рабочем кабинете, в задней комнатушке, на старенькой потертой кушетке.

- Колю Дробышева у меня попросил Семенов из второго отдела, – начал Иченко, когда они удобно устроились в мягких креслах. - У них произошла накладка, сотрудник, работающий с делом Аслана Имжанова, попал в автомобильную аварию и слег со сломанной рукой. Коля выехал в Туапсе, там должен был встретиться с посредником и передать оговоренную сумму выкупа. Я его лично провожал в аэропорт. Как он оказался там, где его нашли, непонятно.

- Я про дело Имжанова слышал лишь мельком, - Буров повеселел, оттого, что обожаемый начальник не держит зла за сказанную им глупость.

- Рассказываю. Аслан Имжанов – единственный и любимый сын Кирсана Имжанова, владельца «Имбанка». Был похищен неизвестными из дома сестры Кирсана Имжанова Гулии Асбековой, куда Аслан приехал на летние каникулы. За мальчика потребовали выкуп в сумме шести миллионов долларов…

- Ни … чего себе!

- Вот именно. Для Кирсана Имжанова сумма ощутимая, но не разорительная. Деньги он собрал, но решил подстраховаться и привлечь второй отдел.