Ложь богов

Кай вышел из комнаты, а Селеста медленно поднялась с постели и подошла к окну, выходившему во внутренний двор. Там как раз в это время из кареты с помощью Марко выбирался маленький мальчик.

Селеста радовалась, как маленький ребенок, когда увидела сияющую от счастья Нику, которая, недоверчиво зажав рот рукой и качая головой, быстро подбежала к сыну. Гордая женщина, солдат, которого никто не мог вывести из равновесия, теперь стояла посреди двора, дрожа от радости.

Лицо мальчика сияло. Он был почти совсем не похож на свою мать. Темные волосы и глаза делали Тео почти типичным сиренянским ребенком. Так что Селесте не пришлось долго раздумывать над тем, из какого региона был родом его отец.

Ника раскинула руки, и сын бросился к ней в объятия. Теперь Селеста заметила и Кая, который только что присоединился к Марко. Мужчины смеялись, и Селесте даже показалось, что по щеке Кая скатилась слеза. Ника прижала к себе ребенка так, словно не собиралась больше никогда его отпускать.

Но чем дольше Селеста наблюдала эту сцену, тем тяжелее становилось у нее на сердце. Сердце ощутило сильный укол, легкие сдавило. И хотя на губах жрицы была улыбка, она вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами. И это были не слезы радости.

Грудь сдавило еще сильнее. С каждой улыбкой, что Ника дарила своему сыну, с каждым поцелуем, которыми мать осыпала щеки Тео, сердце Селесты кровоточило все сильнее. У нас все тоже могло быть так, с грустью подумала она. Селеста тоже хотела, чтобы у нее была мать, которая любила бы ее больше всего на свете. Которая освободилась бы от своей жесткой оболочки, чтобы отдать своему единственному ребенку всю любовь, на которую только была способна.

Но Эстель приняла решение против нее. Другим матерям требовалось всего несколько секунд, чтобы без памяти влюбиться в своего новорожденного ребенка. Ее матери потребовалось столько же времени, чтобы выбрать жизнь без Селесты и бросить ее.

Селеста смирилась с этим. Иное ей было неведомо. С младенчества за ней ухаживала Симея. Но Селеста никогда не называла ее ни матерью, ни мамой, потому что та не была ею, хотя и заботилась о жрице подобно родительнице. Симея была опекуншей и наставницей. Иногда – старшей сестрой и утешительницей. Но для Селесты она всегда была Симеей. Как ни старалась Симея, Селесту всегда преследовала тень ее настоящей матери.

Видеть Нику, которая, несмотря на внешнюю твердость, была любящей, было больно. Это буквально разбивало Селесте сердце. С Эстель жрица провела всего несколько минут. Но она ни на секунду не сомневалась, что могла бы полюбить эту женщину. Просто ей этого не дали.

Селеста отвернулась от счастливой сцены за окном и забралась обратно в свою постель. Жрица натянула одеяло на голову, и из груди ее вырвались рыдания. Сердце словно превратилось в холодный камень, который с силой ударялся о ребра, причиняя девушке боль. Горло сжалось, в глазах собрались слезы.

Селесте так хотелось выплакаться на груди у Натаниэля, находясь у него в объятиях, но его не было рядом. После всего, что с ней случилось, он на несколько дней просто оставил ее одну. Это было больно. Но самом деле – очень больно. Селеста была одна. И она ненавидела это чувство. Оно было так ей знакомо. Одиночество всегда было ее злейшим врагом. Одиночество и недоверие. Но в этот момент Селеста не чувствовала ничего другого.

Натаниэль

Вечером Натаниэль вышел на террасу. В лицо ударил свежий морской ветер. Принц отчаянно нуждался в отдыхе.

Весь день вокруг него крутились люди, он планировал с Эмиром и Никой дальнейшие действия против атеистов, писал Миро и выплескивал свою ярость в мешок с песком. Морские просторы благотворно действовали на Ната. Однако шаги, которые внезапно раздались за его спиной, возвестили, что вскоре с затишьем будет покончено.

– Волнующие деньки, правда?

Нат развернулся и увидел Селену. Прислонившись к перилам лестницы, она стояла немного в стороне. Черные волосы девушки развевались на ветру; сгустившиеся сумерки делали ее кожу еще бледнее.

– И не говори, – коротко бросил Нат.

Сейчас он был не расположен разговаривать. Может, отправиться с визитом к Селесте? Нат почти не навещал ее после покушения: он слишком стыдился того, что произошло. Потому что не смог этого предотвратить.

– Как ты? – раздался шепот Селены. Ее льдисто-голубые глаза обеспокоенно смотрели на него.

– Уже лучше, – буркнул он.

Хотя, по правде говоря, Нат был истощен – и физически, и морально. Он почти не спал вот уже два дня. Тело Селесты в его руках, почти лишенное жизни, снова и снова появлялось в сознании, и Нат просыпался в страхе, напуганный очередным кошмаром.

– Нат, это я. Ты можешь поговорить со мной, – донесся до его слуха тихий голос Селены.

Нат изогнул бровь:

– Разве? Если честно, я в этом не так уверен.

Женщина, стоявшая перед Натаниэлем, была ему почти незнакома. Он знал только девочку, которой та когда-то была…

– Ты до сих пор не доверяешь мне? Но ведь я, в конце концов, помогла спасти Селесту.

Голос Селены дрожал от гнева. Но Натаниэль лишь пожал плечами:

– Как я могу тебе доверять?