Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

Да, Никон, а особенно его преемники патриарх Иоасаф II и патриарх Иоаким расправились со староверами с истинно старообрядческой неумолимостью.

Хотя были и попытки убеждения, переубеждения. Но они заранее обрекались на провал при общей нетерпимости обеих сторон. Вот пример. Летом 1682 года в Грановитой палате Кремля состоялся диспут при большом стечении народа. От официальной церкви – Афанасий, епископ Холмогорский. От старообрядцев – суздальский протопоп Никита Добрынин.

Афанасий, искушенный в книжном знании человек, легко разбил все аргументы Никиты, поставил того в тупик. Не найдя слов для достойного ответа, Никита разъярился, прыгнул на Афанасия и… задушил его. На глазах у всех убил человека, священника, слугу Божьего.

Как отреагировали старообрядцы?

Криками восторга. Они прошли по Москве торжествующей толпой, поднимая руки с двуперстием и крича: «Тако слагайте! Победихом!»

Переубедить их было невозможно. Только ждать. Десятилетиями. Но церковь и власть решили: раз нельзя переубедить – надо заставить или уничтожить.

Началась война на истребление. Официальная церковь и власть совершили преступление, залив кровью и затмив пожарами русскую землю, преследуя, убивая русских людей за веру.

В то же время нельзя не думать (а об этом как раз мы и не думаем), что в случае победы старообрядцев крови, жестокости и насилия было бы, вероятно, больше. Вот что писал Аввакум: «Всех что собак перепластал бы в один день. Сперва Никона – собаку рассек бы начетверо, а потом и никониан…»

Какое уж тут христианское смирение и благолепие. Да, это писал человек, доведенный до крайности, в состоянии ожесточения всех человеческих сил. И это правда. Но и общий настрой старообрядцев был именно таким. Победи староверы – никому не дали бы послабления. Ни в чем. Ни в вере, ни в быту.

Вот почему я считаю, что кровавая победа никонианской, государственной церкви стала меньшим злом. Никонианская церковь все-таки компромиссна, снисходительна к слабостям человеческим. С ней можно было жить. А старообрядцы могли превратить Русь в государство с законами нетерпимей шариата.

И в завершение – современный сюжет. Из документального фильма Александра Клюшкина и Татьяны Малаховой «Алтайские кержаки», телеканал «Культура», 2006 год. Фильм сделан благожелательно, тепло, с полным вниманием и уважением. Есть там почти финальная сцена. За прялкой сидит парень лет восемнадцати, зовут – Александр. На Заячьей заимке, где он живет, около десяти дворов, электричества и телевизора нет – это грех. Правда, транзисторные радиоприемники и магнитофоны у молодежи есть. Старики осуждают, но не очень сурово. Батареек-то все равно нет. Александр сделал из прялки динамо-машину. Прядет, крутит колесо, и прялка дает электричество для крошечной лампочки над станком и для транзисторного магнитофона. Вечерами он работает на прялке с электрическим освещением и музыкой. В школе никогда не учился, об электрических законах Ома, Фарадея и прочем не знает. Сам додумался, сам сделал. Прялка-электростанция!

Несбывшийся Кулибин и Ломоносов.

В мае 2017 года президент Путин приехал в Рогожскую слободу – исконный центр староверов, сейчас известный еще и как историко-архитектурный ансамбль «Рогожская слобода».

«Впервые за историю старообрядчества, за 350 лет, глава Русского государства посещает старообрядческий духовный центр», – сказал предстоятель Русской православной старообрядческой церкви митрополит Корнилий.

Такие визиты в определенных кругах расцениваются как «сигнал». Пора мириться? 350 лет прошло…

Глава 22 Открытие

Почему мы не видим древнерусские города?

С детства я мечтал о лодке. И когда подрос, на чем только не ходил: и на смоленых плоскодонках-дощаниках, и на плотах, и на резиновых надувных, и на байдарках, конечно, и на катамаранах.

Когда идешь по реке, остановиться невозможно – так и тянет увидеть поскорее, что же там, за поворотом.

Одно время даже в одиночку пускался в путь. Ведь пока компанию сколотишь, тем более экспедицию на серьезный или долгий маршрут, хлопот не оберешься. А тут – прицепил надувную лодку к рюкзаку, весла в руки и – в дорогу, сам себе хозяин.

Так однажды, решив пройти по Протве, добрался я на перекладных до Боровска уже глухой ночью. На окраине, на какой-то стройке, раздобыл досок, развел костерок, подогрел еды, завернулся в спальный мешок да и уснул на сухом пригорочке у трансформаторной будки. Утром огляделся, собрался, спустился к реке. Как оказалось, подъехал я к Боровску не ниже по течению реки, а выше. Значит, придется мне идти по реке через город. В походах никто не любит населенку, как говорят водники, но что поделаешь – это ведь не Сибирь и не Казахстан, а Подмосковье, тут на каждом шагу городки да села.

Наладив лодку, отчалил. Пока укладку вещей утрясал и весла пробовал – уже и к Боровску подошел. Огляделся – и дыхание пресеклось.