Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

Течение на Протве быстрое, река петляет, да еще я весла бросил, так что лодку плавно вращало в водоворотах-завихрениях – и как в медленной круговой панораме проплывали передо мной купола и шпили бесчисленных храмов, ничем не загороженные, не заслоненные, как в городе, безобразными корпусами, а открытые взгляду на высоких берегах.

Так вот в чем дело!

Ведь любой дом ставится лицом к дороге. Украшается резными наличниками, резным крыльцом, показывает себя миру. И города строились точно так же. Лицом к дороге.

А главная дорога древних – река. Города и веси, дворцы и храмы ставились зодчими так, чтобы открывались с реки – с главных ворот города, с въездных путей. Без взгляда с реки нельзя постичь замысел древних архитекторов, невозможно понять и увидеть древнерусские города. Здесь все сходится: и польза, и красота.

И я – случайный счастливец. Не броди я по рекам, так бы и не узнал, не увидел. Как не видят и не знают наших городов почти все люди. Обычное ведь дело: въезжаете вы в Суздаль или Новгород по шоссе или железной дороге – и что видите? Да ничего особенного – склады, пакгаузы, свалки, неведомо какие корпуса. Что Суздаль, что недавно построенные города – никакого отличия. И только тот, кто идет по реке, входит в древний город по реке, видит его настоящим, таким, каким он задуман древними архитекторами, каким он создавался, каким открывался он нашим предкам много веков назад.

Через двадцать лет, году в 1995-м, придя на телевидение, я сразу же и задумал снять об этом фильм. Показать.

Смешно вспоминать сейчас. Тут многое опять же совпало. И бедность телерадиокомпании «Мир», и мой телевизионный дилетантизм пополам с самоуверенностью, и моя же советская привычка экономить казенные деньги. Для такого-то фильма большая бригада создается: директор, администратор, режиссеры, помощники, и прочие, и прочие. У нас же вся съемочная группа состояла из водителя Александра Иваныча Дидко, оператора Саши Терентьева и меня. Видеокамеру взяли, которая подешевле. Дорогую побоялись утопить или испортить. И верно, могли. По реке Луже мы с Сашей часа три шли под холодным осенним дождем. О себе не думали – простынем, да и все, – мы камеру своими телами прикрывали. А на Протве запросто могли японскую чудо-технику булькнуть вглыбь. Саша раза четыре едва не вываливался за борт. Мы ведь съемки вели не с твердого настила плоскодонки или катера, а с двух моих хлипких резиновых лодчонок, скатамараненных при помощи весла. Накануне все окрестности Боровска обрыскали, в две-три деревни наведались, чтобы нанять лодку или катер, – и не нашли: не держит нынче народ на Протве лодок.

Но так или иначе фильм сняли. Сама мысль, идея-открытие, натура сама такая, что их трудно испортить. Многие звонили и говорили, что впервые осознали, впервые увидели. Действительно, я ведь дал другую точку зрения – в самом прямом, буквальном смысле слова.

Попробуйте по той же Москве-реке пройти на прогулочном теплоходике – и вы увидите: все не случайно и не просто так. И уж тем более на Волге, Днепре, Клязьме. Нижний Новгород, Киев, Владимир, где кремлевские зубчатые стены высятся на речных кручах, – это города особые, для них, по-моему, существует даже особый термин – богатырская архитектура.

Монастыри на Руси называли еще и сторóжами. То есть военными крепостными укреплениями, сторожащими округу. И само собой разумеется, прежде всего как цитадели, как неприступные крепости строились городские кремли.

Если с Клязьмы смотреть на Владимир, на золотые купола и мощные зубцы крепостных стен, то очень легко представить, каким он, город, был семь-восемь веков назад. Конечно, речные откосы сейчас застроены уродскими сараями, складами, кочегарками, густо поросли кустарниками и высокими деревьями. В древнем Владимире здесь не то что изб и деревьев – даже кустов не было. Все вырубали и расчищали. Чтобы просмотр полный, чтобы не мог, прячась за кустами, подойти к стенам враг. Такую кручу, да еще под открытым обстрелом, никакой противник не одолеет. А в мирные дни никакое наводнение не страшно городу на высоком берегу. Здесь раньше всего сходит снег по весне и раньше всего уходят вешние воды. Всегда сухо, тепло, нет болотной лихорадки и других болезней от сырости и знобкости. На таком яру весь город всегда продувает ветром, и не висит тучами мошка и комар с речных низин. А если посмотреть с городских стен, то открываются и дальние излуки Клязьмы, и устье, где впадает Нерль, и луга заречные, и леса разноцветные сверкают на солнце. Вот на каком месте поставлен город Владимир.

В сознании древнего человека красота и польза были неразделимы.

Поезжайте просто так по земле. Вдоль рек больших и малых. Найдите над любой рекой семь холмов, как в Риме или в Москве. Или один большой холм, возвышенность просторную, на которой можно поставить город. Начните копать землю в этом чистом поле, на семи ветрах и семи холмах, – и вы убедитесь, что здесь уже жили люди. Это место тысячи лет назад было выбрано для стоянки человека.