Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

К примеру, все ордынские баскаки после угасания Орды остались жить в русских городах. Кстати, это еще раз говорит о надуманности «ига» и непримиримости русско-ордынского противостояния. Представим на житейском уровне: если уж так ненавидели «татаро-монголов», считали их угнетателями, то уж наместников-баскаков, полномочных представителей той власти, «собирателей дани», должны были ненавидеть вдвойне и втройне. Вырезать, повесить и четвертовать тотчас, как кончилась власть Орды. Однако ж – нет. Среди распространенных на Руси фамилий ордынского происхождения – Баскаковы. В каждом городе найдете Баскаковых. Во Владимирскй и Тверской областях четыре деревни Баскаки.

В Москве жить и служить было интересно. Москва уже тогда становилась для народов огромного евразийского пространства столицей мира.

Такой она и осталась поныне. Вот и весь секрет.

Москва погубила град Китеж

Только не надо воображать некий сусальный образ Москвы. Собирательницы, радетельницы, матушки и тому подобное. Централизация – объективный процесс. Жестокий. Каким путем достигалась цель – история не разбирает. Чаще всего – мечом. Волосы на голове шевелятся, когда читаешь, как при великом князе Иване III, а затем при царе Иване Грозном расправлялись с новгородской вольностью: забивали палками, пытали, «терзали неисповедимыми муками», поджаривали на огне живьем, а потом бояр, боярских жен и детей живьем топили в Волхове, привязав детей к матерям.

При расправе с удельными княжествами и городами Московская Русь использовала главное преимущество перед остальными русскими княжествами – преимущество в людях. Которое получила благодаря политике потомков Александра Невского, его младшего сына Даниила, внука Ивана и праправнука Дмитрия Донского. А политика ясная и простая – союз с Ордой, дружба и родство с ее ханами.

«Могло пройти еще сто лет и более в Княжеских междоусобиях: чем заключились бы оные? Вероятно, погибелию нашего отечества: Литва, Польша, Венгрия, Швеция могли бы разделить оное; тогда мы утратили бы и государственное бытие и Веру, которые спаслися Москвою; Москва же обязана своим величием Ханам» (Н. Карамзин. «История государства Российского»).

Москва принимала всех. А уходят, как правило, сильнейшие. Слабые, средненькие приспосабливались к литовским порядкам в Смоленске, Курске, Брянске, Минске, Полоцке и других городах. Кто не желал смириться, уходил в Москву. Средний витязь приспосабливался к жизни в Орде, раздираемой смутами, интригами, переворотами. Сильный витязь уходил служить в Москву. Там все было ясно: почет и вотчины получал не интриган и проныра, а храбрец. Который передавал вотчины своим сыновьям. Из которых и сложилось потомственное дворянство, класс государевых людей, служивших не феодалу-боярину, а великому князю. И зависели они не от родо-племенных отношений и распрей, а только лишь от великого князя-государя, то есть от государства.

Что абсолютно не значит, что они были сплошь «положительные», эти буйные люди. Именно их Иван Грозный превратил в опричников. Именно с их помощью избивал, изничтожал потомственное боярство. Наверно, не случайно в поэме Лермонтова опричник зовется – Кирибеевич, потомок какого-то давнего ордынского Кири-бея или Кири-бая.

Вот эти пришлые буйные люди, отважные и сильные воины, дали потомство и влились в население Московской Руси – Серпухова, Коломны, Мурома, Ростова Великого, Суздаля, Владимира, Юрьева-Польского.

О том, что московские служилые люди резко отличались своими боевыми качествами от прочих, говорит и факт, описанный Соловьевым. В середине XV века Василий Темный пошел в поход на Новгород. Воеводы Оболенский и Басенок в Старой Руссе захватили большую добычу. Отправили ее в ставку великого князя с главной ратью. А сами остались с отрядом в 200 всадников. Тут появилось новгородское войско в 5000 (пять тысяч? – С.Б.) человек. И эта пятитысячная армия была разбита двумястами московскими всадниками. Тяжеловооруженная, на немецкий рыцарский манер, новгородская армия оказалась бессильной против ордынско-московской тактики конного боя.