Ложь и вороны

К тому моменту, как первые стражи во главе с надзирателем приблизились к ее камере, девушка уже легла на свой тюфяк и сделала вид, что спит. Сначала она услышала возгласы около соседней камеры.

— О, проснулся! — Аским перебирал ключи, чтобы отпереть камеру Рагенбера. — Господин Констанс сейчас занят представление, вечером будет с тобой поговорить. А сейчас вы все идешь на кухню. Господин Констанс передал, что твой новый имя Смерч.

В это время один из стражей открыл камеру Евы и приказал ей выйти.

В узком коридоре блока столпились притихшие собачки в поредевшем составе. Вместе с двумя новичками их было девятнадцать. А те пятеро, которых Констанс выбрал для выступления на арене, либо еще ждали своей очереди, либо уже не ждали ничего.

Замыкали колонну еще трое стражей. Все они выглядели крепкими, у всех была броня и несколько видов оружия за поясом. Вот только непонятно, каковы их навыки владения этим оружием. Но, если предполагать самый худший вариант, о том, чтобы справиться с ними своими силами, не могло быть и речи. По крайней мере, когда их так много.

Из соседней камеры вышел Рагенбер, и Ева мельком взглянула на него. Высокий темноволосый молодой человек, как она правильно определила по голосу. Он держал волосы заколотыми в высокий пучок, но выбившиеся пряди мешали рассмотреть лицо. Со своей же стороны Рагенбер, помня об их договоре, тоже не стал пялиться на соседку, а лишь мельком скользнул по ней взглядом, равно как и по всем остальным.

Девушка сохраняла на лице бесцветное безразличие ко всему происходящему. На всех открытых участках тела сияли во всей красе синяки и кровоподтеки, а на коленях и локтях — ссадины с запекшейся кровью. Остальные жители блока, не скрывая своего любопытства, разглядывал новеньких. Общую заминку разогнал Аским.

— Она зовут Эдельвейс, если кто не знаешь, — сказал он, указывая на Еву, а затем замахал руками и приказным тоном скомандовал: — Так, что стоять, все быстро на работа! На кухня! Живо! — Для пущей убедительности он еще пару раз хлопнул в ладоши.

Охрана и собачки всей толпой двинулись за тяжело, но гордо перекатывающимся впереди надзирателем. Ева заняла место около Хильд, и та ей тихо сказала:

— Скала проиграл.

Скрыть печаль в голосе ей не удалось, а Ева ничего на это не ответила, потому что ей было плевать.

Они прошли через два пустующих блока по длинному коридору и вышли в просторное, полное различных запахов и всевозможных продуктов помещение кухни. Помещение разделялось надвое длинной стойкой с посудой, одна половина предназначалась для заготовки продуктов, другая для приготовления блюд. В кухне работали семь поваров. Каждый из них занимался своим делом, они мельком и без интереса взглянули на прибывших, и только один грузный мужчина с наголо обритой головой подошел к толпе, протирая руки тряпкой. Они с Аскимом кивнул и друг другу в знак приветствия, а охранники разошлись по разным углам — видимо, давно заданным позициям. Двое встали у одного входа, двое у другого. Аским где-то достал себе стул.

Шеф-повар (это был именно он, хотя все повара носили одинаковую коричневую форму) оказался той же национальности, что и надзиратель, и большая половина стражей. Он разделил толпу на группы по два-три человека и раздал задания:

— Вы — разделывать мясо, вы — рыба, вы — курица, вы — чистить картошка, вы — лук и чеснок, вы — морковь, вы — резать овощи, вы — мыть посуда. Все, за работа!

Группы, уже наученные предыдущим опытом, разошлись по местам и принялись за работу. По большей части молчали или переговаривались в полголоса, хотя могли и не волноваться: в звуках кухни тонули все другие звуки, и дальше двух футов друг от друга приходилось напрягать связки.

Еве с еще одним парнем поручили разделывать курицу. Перед ними в куче лежали обезглавленные и ощипанные куриные тушки, которые надлежало очистить от внутренностей и остатков перьев и разделить на части. Парень, стоящий с ней рядом, ловко принялся за дело, а Ева с трудом сдерживала рвотные позывы и старалась сохранять на лице бесстрастие. Напарник, видя ее замешательство, пытался объяснить принципы работы, но девушка только судорожно глотала ртом воздух.

— Эдельвейс! — позвала Хильд, которая в это время чистила морковь и заметила, как Ева напряженно стоит с ножом над тушкой. — Ты чего?

— Да так… — слабо отозвалась девушка. — Ни разу не разделывала курицу. Меня сейчас стошнит.

— А-а, тогда давай поменяемся.

Хильд передала Еве свой нож и забрала ее. Ева коротко улыбнулась в знак благодарности, а Хильд от этого прямо-таки засияла.

Больше до шести часов девушка ни с кем и словом не обмолвилась. После моркови им принесли тыкву и кабачки с баклажанами, затем корни имбиря, лотоса и сельдерея. Повара безостановочно что-то готовили, ходили от стола к столу то за одним ингредиентом, то за другим. У стола раздачи появлялись и исчезали официанты и горничные, уносили с собой готовые блюда и приносили грязную посуду. Шеф-повар Джанн время от времени покрикивал на подчиненных на своем родном языке.