Ложь от первого лица

Я думала: «Свечки ханукальные, как много историй вы знаете», и как только начиналось «ма рабу», «как много», я непроизвольно улыбалась.

— Что тебя рассмешило?

— Так, ничего. Истории…

Мама сочиняет истории. Может быть, мама вяжет в уме сюжеты. Возможно, мама мысленно воскрешает поблекший образ туристки из Вероны и скоро вставит его в приключения Алисы в Святом городе. Маму разбирает смех. Наша мама лучше всех. Всё прекрасно.

Вот только я ничего не сочиняла и не вязала, я распускалась. И пока я распускалась, «ма рабу / ма рабу», повторялось снова и снова, и я вдруг подумала, что марабу — это, в сущности, название птицы. Птицы-марабу с загнутым клювом, питающейся мясом. Как много птиц кружат над полями битвы, они откладывают яйца в разорванные животы, и из их яиц вылупляются паразиты анекдотов. Паразиты — это мерзко, но от анекдотов еще никто не умер. С ними можно жить.

Праздничным утром я проснулась в семь часов в кромешной темноте. Рассказ из книги «Первое лицо, Гитлер» грыз меня во сне, и он же меня разбудил. Не знаю, лежит ли в его основе историческая правда, но рассказ тщательно выписан с точки зрения первого лица. Конец тридцатых годов, точная дата не указана, как мне помнится. Фюрер встречается в своем кабинете с кем-то, чье имя он не упоминает, называя его «английский большевик». Член парламента от лейбористов приезжает в Германию, чтобы попытаться убедить ее лидера остановить процесс вооружения, и, увлеченный своей миссией, цитирует ему Нагорную проповедь. Описание сфокусировано на фигуре самозванного посла: он похож на мягкую грушу, которая уже начинает гнить. Только тронь его — и палец, проткнув кожуру, провалится в жидкую мякоть. На этой жирной большевицкой груше нарисован лягушачий рот, и этот ханжеский рот квакает проповедь Иисуса нищим и оскорбленным так потешно, что даже фройляйн, приносящая кофе, поднимает передник, чтобы скрыть усмешку. Но не только у фройляйн эта самодовольная груша вызывает смех, читатель тоже не может удержаться, его так и подмывает ущипнуть сочный фрукт, чтобы рот его закрылся, а глаза открылись.

Я проснулась с этой картиной, с мыслью о письме-прощении сестры, и о том, что Первое лицо ей не ответило.

Как прелестна Элишева / как мила радость моя / платье ей в цветочек сшила я, / оно совсем как у меня.

Я вылезла из постели, в темноте пошла на кухню и под бульканье кофеварки начала собирать себя из кусков к появлению своих мужчин, когда они проснутся, и к еще одному дню развлечений в самом красивом городе.

Подкрепленная крепким кофе и уже натянув на себя кожу, я вдруг захотела вернуться под одеяло и шептать Одеду на ухо, что не выдержу больше ни дня, нет больше моих сил, я больше не могу здесь оставаться, пусть заберет меня отсюда в другое место.

— Куда тебя забрать? — спросит муж.

— В некрасивое место, — отвечу я ему, если только смогу.

Глава 9

Нимрод первым улетел в Атланту, где должен был оставаться до конца учебного года. Через пару часов и мы с Одедом уже сидели в самолете. По мере нашего продвижения на восток погода становилась все хуже и хуже.

— Ну, что ты скажешь о наших мальчишках? — муж пытался отвлечь меня от самолетной болтанки, хотя в этом не было нужды. От тряски мысли прерывались, ноя была рада толчкам — это было именно то, что нужно для самоочищения.

— Что я скажу? — Сзади что-то стукнуло. Тележка с напитками. Тележка сорвалась с места и ударилась обо что-то, вызвав общий вскрик пассажиров этого чертова колеса. Стюардесса схватила тележку и поспешила сесть и пристегнуться, кого-то впереди нас вырвало.

— Что я скажу? Скажу, что нам очень повезло, — громко выдохнула я.

В начале моих отношений с Одедом, когда я была сильно влюблена, я иногда представляла себе, что натыкаюсь на него в местах, где встретить его было немыслимо: что, если он вдруг войдет в аудиторию на факультете гуманитарных наук? Он заметит меня? Я помашу ему рукой посреди лекции?

Скажем, он тоже приглашен на вечеринку, и в этот самый момент пьет в кухне пиво с теми, кто не танцует.

Скажем, его отпустили с военных сборов, скажем, его роту отпустили раньше, и его друзья захотели отдохнуть здесь, на пляже, и сейчас он сидит с ними в тени под навесом. Вот такую чепуху я воображала. Так бывает, когда влюблена, и в этом есть смысл: ведь не зря говорят, что бывают совпадения, почему бы и нам не совпасть?

Через пять недель после того, как он повел меня на гору Скопус, мы с Одедом уже жили вместе, то есть, это мысленное напряжение длилось не долго, оно стало приятным фоном моих дней в раю.

В аэропорту Сиэтла мне снова стал чудиться за углами тот-кого-нет.

Я обняла Яхина, которому в тот день дважды пришлось везти в аэропорт сначала Нимрода, потом нас. Я смотрела на мужа и сына, неуклюже обнявшихся, взволнованных расставанием и оттого смущенных, и, взявшись за ручку чемодана, подумала, что нелюдь тоже может там быть.