Ложь во благо, или О чем все молчат

– Ради бога, Дебора! – не выдержала Луиза. – У тебя в доме живет горничная. Когда ты в последний раз сама стирала?

– Ты сама нас оттолкнула, – сказала Биверли Энн, появившаяся в зеркале у меня за спиной и поправляющая волосы. – Пойдем, Деб.

Прикусив губу, я проводила их взглядом. Луиза тронула меня за локоть.

– Присядем на минутку, – предложила она, указывая на два стула у двери.

Я с готовностью согласилась.

– В действительности я не обсуждала с Биверли Энн ее лигу, – призналась я. – Что ж, сама виновата.

– Большая часть жен хорошие, и в Молодежной лиге тебе понравится, – начала Луиза. – Сегодня нам попались две вредины. Мне последние пару лет нездоровится, и…

– Как жаль! – сказала я. Мне стала понятна ее бледность.

Она махнула рукой: мое сочувствие ей было ни к чему.

– Они, Дебора и Биверли Энн, и меня подвергали обструкции. Когда я не могла бывать на собраниях лиги и помогать купать детей, они перестали мне звонить. Так что дело не в тебе одной. Так бывает с любой, кто не вписывается в их рамки.

– Спасибо, что предупредила.

– Ты для них угроза, – продолжила она. – Ты взялась за дело, для которого у них не хватило бы ни духу, ни сообразительности. Ты самостоятельная. Когда я учительствовала, Гэвина это сначала огорчало, он считал, что это плохо отражается на нем, но потом до него дошло, как я люблю свою профессию. Она делала меня счастливее. Надеюсь, Роберт тоже это понимает.

– А как же, – сказала я, стараясь скрыть зависть.

– Ведь в этом все дело, верно? – заключила она. – Главное – это возможность выбрать свой путь.

Я вернулась вместе с ней за стол, думая не о ней и не о себе, тем более не о Биверли Энн с Деборой, а о Лите Джордан, об Айви и Мэри Элле Харт – обо всех женщинах и девушках, которых я навещала: у них в жизни совсем не было выбора.

На обратном пути Роберт вел машину молча, и я чувствовала, что мы оба напряжены. Вечер прошел неважно, и я знала, что сама в этом виновата. А он возлагал на него такие надежды! Я помнила его слова о желании мною похвастаться. Теперь ему, наверное, захочется меня спрятать.

– Какие молодцы музыканты! – сказала я, пробуя нейтральную тему. – Мне понравилось, что они сыграли что-то для каждого. Для людей всех возрастов.

– Ты даже не стараешься с ними поладить, – проговорил он, вцепившись в руль и глядя на дорогу.

– О чем это ты?

– О женах. Вот с мужчинами ты болтаешь без всяких затруднений! – Он глянул на меня. – С этим у тебя проблем нет. А на женщин смотришь свысока. Тебе с ними никогда не сойтись.

– Вовсе не свысока! – возмутилась я. – Зачем, думаешь, я побежала за ними в дамскую комнату? Две из них, Дебора и Биверли Энн, намеренно мне нагрубили, поэтому я решила поговорить с ними без обиняков и предложить им дружбу.

– В этом вся твоя проблема. – Он покачал головой. – О таких вещах не говорят напрямую. Клянусь, Джейн, ты совершенно не умеешь быть светской дамой.

– Почему не сказать что-то прямо? – спросила я, вынимая из прически дурацкий жемчуг и бросая его в сумочку. – Разве не лучше честность? Луиза меня поняла. Одна подруга у меня уже есть.

У него раздувались ноздри – так всегда бывало, когда он злился.

– Ты сильно изменилась после того, как начала работать, – сказал он.

– Нет, я не изменилась. – Я вытащила из волос заколки и попыталась распустить волосы, но их крепко схватило лаком. – Просто то, что тебе нравилось во мне, когда мы начали встречаться, теперь тебя беспокоит. А я та же самая. Ты любил этого человека как свою возлюбленную, но не любишь как жену.

– Мы сидим в чудесном клубе, в окружении успешных людей, упорно трудившихся и многого достигших, а ты способна думать только об этих… об этих людях, с которыми работаешь! – Слово «люди» он произнес как ругательство. – Тебе обязательно швырять это им в лицо? Что ты работаешь с неграми и с белой швалью?

– Не называй так моих подопечных, слышишь? – повысила я голос. – Не смей их так называть!

– Советую тебе начать переживать за свой брак так же, как ты переживаешь за них.

– Это что, угроза? – Я уставилась на него. Мне хотелось, чтобы он видел сейчас меня, мой гнев. Но он как раз сворачивал к нашему дому и парковался рядом с моей машиной. Наконец он посмотрел на меня.

– Через год Луиза умрет, – сказал он.

– ЧТО?!

– У нее рак. Если она твоя единственная подруга в нашем кругу, тебе не позавидуешь.

Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть мне дверцу, но я отпихнула его руку, протянутую, чтобы помочь мне выйти.

– Оставь меня одну, – попросила я.

Просить его дважды не пришлось. Он так хватил дверью, что я вздрогнула.

Я опустила стекло, впустив в машину вечерний ветерок, и просидела так, наверное, не один час. Роберт так предвкушал этот вечер! Я проигрывала вечер в памяти, вспоминала свою решимость быть легкой, веселой, внимательной к нему. Этот план рухнул уже через несколько минут после нашего прихода.

Это произошло по моей вине.

Больше винить было некого.

Я вылезла из машины и поплелась в дом, просить у мужа прощения.

22 Айви