Ложа чернокнижников

«Хорошенькая девушка» занята тем-то и тем-то. Беда в том, что я плохо помню слова. «Penny Lane» и «Strawberry Fields» — эти пластинки тоже пали жертвами моего поспешного бегства из Лондона. Чтобы снова обзавестись всеми пластинками, которые я оставил в Хораполло-хаусе, понадобятся годы. Салли попросила Пэтси переслать ей проигрыватель и другие вещи поездом. Все прибыло в полном порядке, хотя Пэтси и сообщила, что в комнате Салли все перевернуто вверх дном. Однако ничего не пропало. Кроме того, я говорил по телефону с папой и узнал, что какие-то подозрительные личности — то ли переписчики, то ли газовщики — ошивались возле нашего дома в Кембридже. Так или иначе, Ложе чернокнижников не удастся разнюхать, где мы поселились, но, возвращаясь к тому, с чего я начал, пока что мой выбор ограничен музыкой Салли, что означает, что она закормила меня Донованом. До сих пор я здесь купил только две пластинки — «Piper at the Gates of Dawn» группы Пинк Флойд и «Surrealistic Pillow» Джефферсонз Эйрплейн взамен утраченной.

Мы забрались в самую глубь жилой пригородной зоны, откуда люди на работу ездят в город. На Уэст-стрит я встречаю молодых людей в претенциозных костюмчиках, — предел их мечтаний — быть принятыми на службу в местную Торговую палату. Здесь есть женщины в платках, собачники, выгуливающие своих питомцев, огородники, которые возят свои овощи в город на рынок, и странные жлобоватые типы, которые еще не слышали, что время рокеров прошло. Мы с Салли торчим от газеты «Фарнхэм-Геральд». Однако в городке вовсе не все цивилы, как может показаться сначала. Несколько дней назад я засек парочку хипарей, которые пытались купить пластинки в книжном магазине, но явно были настолько обкуренными и так хихикали, что не смогли договориться с продавцом, и им пришлось уйти с пустыми руками. В дверях мы даже вроде улыбнулись друг другу. От Фарнхэма до Финдхорна, от Форментары до Катманду братство хиппи подобно братству свободных каменщиков — это всемирное братство хипарей.

В то утро, когда мы пришли в Фарнхэм, мы с Салли обошли все улочки городка. Это заняло часа полтора. Когда мы выходили из Лондона, наш план состоял в том, что мы будем двигаться, пока не доберемся до моря или чего-нибудь в этом роде, но в то утро, когда мы бродили по Фарнхэму, Салли решила, что Судьбе было угодно забросить нас сюда, в Западный Суррей. Итак, благодаря тому, что Салли называет «прошвырнужкой», мы очутились в зеленом поясе. В любом случае мы слишком устали, чтобы идти дальше. В пригороде я могу расстаться со своей темной тенью и стать невидимым. Салли хочет, чтобы мы жили отшельниками — совсем как Ланселот и Гиневера в годы своего покаяния после гибели Артура и Мордреда в последней битве при Камланне. Салли экспериментирует с батиком. Может быть, ей даже удастся продавать свою продукцию на рынке. Кроме того, она ищет работу в театре «Кастл-тиэтр».

Я рассказал Салли про зайца. Она сказала, что это волшебное животное и что ведьмы часто превращаются в зайцев, чтобы навредить полям фермеров и оставить коров без молока. Я здорово разозлился, потому что заяц на крыльце представлялся мне примером того, насколько мы здесь близки к природе. Меньше всего мне хотелось услышать какое-то мерзкое оккультное истолкование увиденного. Тогда я сказал, что раз уж перед нашей дверью сидела ведьма, то мы должны собрать вещи и уехать отсюда в течение часа, так как ясно, что ведьма обо всем доложит в Хораполло-хаус. Затем я прошел в спальню и стал кидать вещи Салли в коробки. Она заплакала, но я настолько вышел из себя из-за всей этой оккультной дребедени, что мне было наплевать. Салли кричала, что это у меня в душе мрак и что на самом деле ведьма — это я, а вовсе не заяц. В конце концов я пошел в город и купил у мясника зайца. Я собираюсь приготовить его сегодня на ужин. Когда я вернулся, у Салли был подавленный вид, и она не возражала, когда я сказал, что у нас будет сегодня на ужин.

Потом мы поговорили обо всем спокойнее и пришли к общему мнению, что какая бы идиллия нас здесь ни окружала, все же здесь ужасно скучно. Скука — самая важная вещь в жизни, намного важнее любви, намного важнее страха смерти. Одна только скука гонит меня вперед сквозь время. Здесь просто чудесно. Яркое августовское солнце пробивается сквозь занавески, и мы с Салли лежим в постели, прислушиваясь к пению диких голубей и шелесту листвы, и в головах у нас нет ни единой мысли. Впрочем, к счастью, мой запас волшебных бобов еще не закончился. У нас еще есть кубики ЛСД, которые я отхватил у того типа из «Райского сада Абдуллы». Сегодня вечером мы собираемся полетать в сельской тиши.