Ложное обвинение. Кое-что по случаю. Безжалостный. Никогда не доверяй женщине

Теперь в глазах ее стояли слезы.

— Пойдем, дорогая, я провожу тебя домой, — с нежностью произнес Кэлворт.

Люси согласно кивнула и взяла его под руку.

ЭПИЛОГ

Утром в понедельник Кэлворт пришел на работу. Он поздоровался с коллегами, успел переговорить с Молли Фэрз, когда пришел Чарли Мейер.

— Я па полчасика отлучусь, Чарли, — попросил Кэлворт.

— Я уже в курсе, — сказал Мейер. — В утренних газетах написано, что две картины де Гроота отправят в Голландию, вдове Ван дер Богля. А ты куда направляешься?

— На Пэн-Стэншн. Грейс уезжает в Рено. Надо бы проводить.

— Поздравляю, — Мейер был искренен. — Приятно видеть, что вы сохранили дружеские отношения, — затем взял его за локоть и вполголоса добавил: — Я, конечно, не советчик, но ты знаешь… Мы с моей бывшей женой тоже иногда…

— Да ты не понял. Здесь не об отношениях речь. Просто хочу удостовериться, что она и в самом деле уехала.

— Ах, вон оно что… — Мейер задумался, затем сказал: — Ну, ты ведь теперь один, Гарри. Мы с Сюзи сегодня идем в театр. Могу взять еще пару билетов.

— Спасибо, Чарли, но, понимаешь…

— Тебе не хочется идти одному? Понимаю… Но я попрошу Сюзи, и она возьмет с собой кого-нибудь из подруг. На ее вкус можешь рассчитывать.

— Все, конечно, очень мило, старина, но это лишнее. Мне тут кое-что досталось по случаю…

Он улыбнулся и закончил:

— Словом, у меня теперь есть чудесная девушка.

БЕЗЖАЛОСТНЫЙ

ГЛАВА 1

1

Я больше года не был в Париже и не стремился возвращаться в этот город, который изменил всю мою судьбу. С ним связаны самые счастливые и самые трагические события моей жизни. Сейчас, проходя по весенним улицам Парижа, я был вновь очарован им. Я вспоминал Линду, ее глаза, смех. Прошло уже много лет, но я и сейчас помню чувство счастья, охватившее меня, когда мы с ней стояли у окна нашего номера в маленькой гостинице на улице Лон Шан и смотрели на Эйфелеву башню. Это был наш медовый месяц в Париже.

Мы были счастливы и беспечны, как все влюбленные. Нам казалось, что ничего плохого не может случиться с нами. Вся дальнейшая совместная жизнь представлялась нам бесконечным праздником. Война, оккупация были чем-то далеким, не имеющим к нам никакого отношения. Когда немцы вошли в Париж, мы вдруг очнулись от счастливого сна, но все еще не понимали серьезности своего положения. Осознание опасности пришло лишь через несколько дней, и тогда мы попытались перебраться через границу, но нам это не удалось. Пятеро грязных и пьяных немецких солдат схватили нас почти у самой границы. Меня связали. А потом… До сих пор, когда я вспоминаю об этом, кровавая волна боли, ненависти, гнева и страшной жажды мщения захлестывает меня. Эти скоты впятером изнасиловали на моих глазах Линду и убили ее. Потом они решили поиздеваться и надо мной. Зачем-то по пьяной неосмотрительности развязали мне руки. Дальше все было делом техники. Я выхватил у одного из них пистолет из расстегнутой кобуры и перестрелял всех. Может быть, в другой ситуации я не смог бы этого сделать. Но отчаяние не оставило в моем сердце места для страха, а ненависть придала твердость руке.

К несчастью, звуки выстрелов привлекли внимание немецких солдат, находящихся поблизости. Меня схватили и повезли в Париж в гестапо. Очевидно, они приняли меня за английского шпиона. По дороге мне удалось убить конвоира и бежать. Три месяца я скрывался/ время от времени делая вылазки: я убивал немцев, я мстил им. До войны я занимался стрельбой и даже завоевал первое место на соревнованиях в Чикаго. И мне это очень пригодилось. Однако фашисты тоже не бездействовали. За мою голову была назначена большая награда. Из-за меня они расстреляли полторы сотни заложников, но вскоре я сумел отомстить и за них. Я сколотил группу из девяти парней, таких же отчаянных, как и я. Позже к нам примкнула одна молодая француженка, Анна Даниэль, став десятой в нашей группе. Двое из наших были убиты. Я сам дважды побывал в гестапо, но каждый раз мне удавалось бежать. Мы не принадлежали ни к какой организации. Мы взрывали, убивали, пускали под откос поезда. Мы были просто убийцами и не скрывали этого, не прятались за красивые слова о ненависти к фашизму. На месте очередного убийства мы оставляли свой знак. Это была наша трудная работа: убивать немцев, мстить за убитых, ни в чем не повинных людей. Моя жажда мести была удовлетворена полностью и даже больше… Нельзя сказать, что мы осознанно воевали за победу Франции, но именно нам Франция обязана тем, что многие произведения искусства не были вывезены в Германию.

Анна Даниэль была стройной темноволосой девушкой с тонким лицом и мягким взглядом карих глаз. Увидев ее в те годы, никто не смог бы предположить, что она наравне с отчаянными парнями стреляла, убивала, нарывала поезда. Мы были с ней очень дружны. Я догадывался, что Лина влюблена в меня. Но я не мог тогда и думать о любви. Моя душа была черна от злобы и ненависти. Я не мог забыть ужасную смерть Линды, во мне все еще жила любовь к ней.