Ложный король

Между бледных губ блеснули мелкие зубки.

– Преподобный монсеньор, если изволите. Или я ношу прелатский перстень просто так? Вы подаёте не самый лучший пример вашему младшему брату.

– А вы – священникам, но я же молчу.

Где-то на дне белёсых глаз прелата извернулся узлом и бешено завопил кровожадный дракон, но священник лишь растянул губы в приторной улыбке.

Малыш Дункан притаился за затянутой в железо ногой Ночной Гарпии, как за деревом, и молча поглядывал на святого отца из укрытия.

– Кровь Блэйков, – произнёс сквозь зубы прелат тем самым тоном, который не оставлял никаких сомнений в том, что это был вовсе не комплимент. – В вас нет никакого уважения ни к старшим, ни к церкви.

– Что вы, монсеньор? – их высочество положило руку на сердце. – Исключительно к вам.

Прелат оскорблённо, впрочем, совсем не искренне, вздохнул, а его глаза не изменили своего холодного выражения.

– Тогда меня весьма радует возможность донести до вас благую весть. Её светлость королева-мать и сэр Ричард сегодня убедили короля отдать Его высочество принца Дункана на воспитание под мой патронаж, как когда-то и вас, с той разницей, что влияние её величества королевы Иммеле в этот раз будет существенно ограничено.

Заметный нервный импульс дёрнул измазанную краской щёку.

– Повторите.

– Я думаю, вы прекрасно меня расслышали, ваше высочество, – приторная улыбка прелата приняла ехидное выражение.

Рука Дитя задвинула высунувшегося из-за ноги любопытного ребёнка обратно.

– Но отец вчера сказал, что передумал и Дункан останется в семье.

– А сегодня вашего приёмного отца убедили не внимать речам королевы, а послушаться голоса людей поумнее.

– Голоса разума или Петры, которая смотрит вам в рот?

– Так случилось, что именно я, а не Иммеле – проводник Божьей воли, и Бог хочет взять шефство над маленьким принцем. И, хвала Ему, я смог убедить в этом и короля, – прелат вытянул губы трубочкой и чуть заметно поклонился притаившемуся за ногой Гарпии ребёнку. – И подобного рода решению я не удивлён, так как её светлость Петра уже давно весьма однозначно высказала своё мнение, что наследнику трона необходимо вырасти под влиянием скорее церкви, нежели его матери, которая научит его только весьма спорным вещам.

– А маму не хотите спросить?

– О, боюсь, в этом вопросе голос вашей матушки не будет решать ровным счётом ничего. Результат её попустительского воспитания мы все прекрасно видим.

– Это как понимать?

– Ваше высочество понимает, о чём я говорю. Вы несдержанны, дерзки, самоуверенны…

– И мои определённого рода увлечения и вкусы, надо думать, тоже никому не нравятся?

– Вы распущены. Ни для кого в вашей семье это уже давно не секрет.

Дитя хмыкнуло, с вызовом глядя в белёсые глаза прелата.

– Помню одного священника, которого это когда-то совсем не смущало.

– Не понимаю, о чём вы.

– Забавная вещь «Четырёхлистник», правда, монсеньор? Его догмы не только трактуются в зависимости от момента и цели, но и забываются, когда это выгодно.

– По-прежнему не возьму в толк, о чём вы говорите.

– А иногда они и вовсе позволяют прикинуться идиотом.

– Вы расстроены решением короля, я понимаю. Но такова жизнь, не всегда в ней всё бывает так, как этого хотите вы.

– Пожалуй, даже слишком часто. И почему-то каждый раз рядом оказываетесь именно вы. Отец!

Дитя с силой оттолкнуло двери тронного зала и, забыв о боли в бедре и хромоте, ворвалось внутрь.

– Отец, какого чёрта?!

– …И я буду рад, если ваши солдаты, Адарих, обеспечат безопасность во время моей коронации и пира… Ройс? Какого?.. Кто дал тебе право врываться сюда?

– Почему этот придурок решил, что мой брат теперь его собственность?

– Ройс?.. Как ты?.. Прошу прощения, преподобный монсеньор, – король поспешил извиниться перед бесшумно проскользнувшим вслед за Дитя священником. – Ройс, уйди!

– Посмотрю, как ты меня выведешь!

– Я позову охрану!

– Позови хоть два десятка стражников, и у твоих ног останется лежать два десятка голов! Ты меня знаешь – я могу.

Присутствующие в тронном зале оторопело переглянулись.

– Может быть, нам следует оставить вас? – осторожно спросил сэр Виллем, нарушив неловкое молчание между отцом и его приёмным ребёнком.

– Пожалуй, – раздражённо ответил король, разрешая ненужным свидетелям покинуть тронный зал, однако Дитя не стало дожидаться момента, когда за спиной Теймо закроются двери.

– Ты разрешил этому святоше взять под свой патронаж моего брата. Какого чёрта?!

– Прекрати чертыхаться, я тебя прошу! – прикрикнул на Дитя король и вместе с преподобным отцом осенил себя знаком Четырёхлистника. – И прекрати выражаться! Ты не в кабаке! Монсеньор, прошу прощения. Как я полагаю, моё дитя снова проводило досуг среди винных бочек, судя по запаху, раз совсем разучилось держать язык за зубами!