Ложный король

Будто услышав его бесстыжие мысли, Меланта, сидящая вполоборота, на мгновение замерла, как птица, почувствовавшая охотника со стрелой, и перестала вскапывать землю. Обернулась.

Мехедар закупорил бутылку. Они долго молчали и смотрели друг другу в глаза. Или вино это было, или шепотки коварного Глуаса, но стражнику вдруг перестало быть стыдно за одолевающие его желания и похоть. Больше не хотелось встать и покинуть это неуютное, странно пахнущее травами помещение, среди которого хозяйничала эта маленькая, желанная им змейка с глазами цвета зелёного оникса. Не хотелось уползти в свою нору и проспать до следующей зари. Хотелось слушать гипнотизирующий змеиный гирифорский говор, смотреть в эти глаза и искать в них отражение своих желаний, не удовлетворённых ни с одной из служанок.

Говорят, у дочерей трона Касарии были глаза ведьм – синие, как штормовое море, глубокие, утягивающие на дно, как водоворот, но Мехедар… Мехедар внутри себя был абсолютно убеждён, что настоящие глаза чародейки именно такие, как у Меланты: нежно-зелёные, тёплые, как яд со вкусом ванили и спелых яблок. И как же ему хотелось отравиться этим ядом. Помолодеть, стать снова тем пусть и не красавцем, но вполне мужчиной хоть куда – и отравиться. Хотя бы на одну ночь. А может быть, и не надо было молодеть. Достаточно было только вина с его медово– ореховым вкусом с привкусом розмарина и карамели. Красавица… Ему стало жарко и тесно в камзоле.

– И много ты знаешь о травах? – вдруг спросил он, перестав ёрзать на кресле в попытке найти наиболее удобное положение. Откинулся на спинке, расслабленно и даже по-хозяйски расставив ноги.

– Достаточно, – Меланта отёрла пот со лба тыльной стороной руки, в которой сжимала железную лопатку. Сжимала чуть сильнее, чем секунду назад. – В Ровенне много травников. Когда я вышла замуж за Влахоса, я их все изучила, а наша травница обучила меня рецептам лекарств.

– И ядов?

Меланта снова обернулась, глаза её стали почти изумрудными.

– В Гирифоре нет трав, о которых пишут в тех книжках, не волнуйтесь. Только волчарник, чей запах, судя по всему, вы теперь будете искать во всех блюдах, которые будут подаваться к столу. Но прочла я действительно много.

– А ты знаешь такой цветок, ну, как бишь? Он ещё маленький такой, – Мехедар покрутил пальцами в воздухе, описывая не совсем понятные формы. – Куст с острыми листьями, жёлтый, бутоны как ма-а-аленькие розочки, а внутри что-то, как прожилки. Ещё так странно пахнет, жжёной корой с перцем. Вонь даже, а не запах.

– Я о нём слышала, – власта вернулась к работе, предпочитая говорить со своим охранником спиной. – Flore Iritae. Цветок Ярости. А что?

– Слыхал, Ночная Гарпия, ребёнок короля Теабрана, его настойку разве что не вёдрами хлещет.

– Воин?

– Или воительница. Там сама Чарна ваша без бутылки не разберётся. Слыхала, значит?

– Из его бутонов делают выжимку и хранят с другими травами в бутылках из синего стекла, чтобы настоялась и стала золотистой, а принимают в виде капель, разогрев на огне. Мало кто знает правильный рецепт такой настойки. На Эвдоне много веков назад алхимики готовили её только для касты воинов, чтобы они теряли страх и переставали чувствовать боль, становились злее. Король дает эти капли своему ребёнку?

– Так, грят, само берёт и дуреет, как берсерк. Одно потом машет секирой, бошки рубит направо и налево, берегов не вид-дит, а потом падает почти без дыхания и дрыхнет целые сутки, а как просып-пается, вообще не поймёт, что и где. Где берёт, неизвестно. Может, у ихнего того алхимика, Алмекий или как бишь его? Беглый брательник Эвдонской Горгульи. Или у тех же бродячих чернокнижников. Эти вообще торгуют чем попало, даже почками чертенят, вырезанными на полную луну. Слыхал, одного на Холодных островах так повесили, как узнали, что он травой этой приторговывает. А ещё белладонну девка пьёт, как вишнёвый сок, грят, даже не от б-болей, а потому что дуреет г-головой своей ещё больше, чем от той настойки. Ох, проклят-тая икота.

– Ребёнку короля следует быть аккуратнее. К белладонне быстро привыкают. После неё редко какое обезболивающее способно помочь. Король знает?

– Знают даже дворцовые мыши. Из того, что Гарпия принимает, самое безобидное – та вонючая трава, её ещё поджигают, ну, от тяжести в груди.

– Сердце?

– Лёгкие.

– У их высочества больные лёгкие?

– Г-грят, лет с пяти, как у королевы Иммеле, по наследству досталось. Только у королевы-то уже давно всё прошло, а Дитя удача стороной обошла. Как задыхаться начинает, так жжёт её пучками, аж глаза выедает. Тем и спасается. Слуште, а мы вот поспорили вчера с Веснушкой, тебе что больше по душе: лекарства или яды? Я говорю, что яды, дурень той, что – лекарства.