Ложный Нарцисс (СИ)

Клиентский зал блистал великолепием и роскошью, но Рин досадливо поморщилась. В детстве она мечтала о том, что будет жить в прекрасном замке со своим принцем, но сейчас от ванильных фантазий разило фальшью и тленом. Вся её жизнь превратилось в пошлую, бессмысленную комедию с трагичным финалом.

Внезапно Рин услышала придушенный вскрик, а потом её заключили в цепкие объятия, обдав навязчивым запахом духов.

— Моя милая! Боже, как же все так обернулось?!

От звука этого голоса у Рин перехватило дыхание, и она подняла взор. В знакомых голубых глазах блестели слезы, а уголки ярко-красных губы дрожали. Рейра Кагамине, собственной персоной.

***

— Я узнала об этом только вчера, — причитала Рейра, сжимая наманикюренными пальцами ладонь дочери. — Мой бедный мальчик, мой милый Лен! Какое несчастье!

Рин с неприязнью наблюдала за фальшивой истерикой матери, старательно игнорируя заинтересованный взгляд сидящего рядом с ней мужчины.

— Рин, дорогая, ну что же ты все молчишь? Если хочешь поплакать, я всегда готова.

— Хватит с меня слез, — холодно произнесла Рин, чувствуя, как в душе закипает холодная ярость. Ей не хотелось выглядеть слабой в глазах этой женщины. — Зачем ты приехала?

— Как это зачем? — в голубых глазах женщины вспыхнуло непонимание. — Твой отец и брат умерли, у тебя больше нет никого, кроме меня.

— Ошибаешься, — Рин с трудом сдерживалась от крика. — У меня нет вообще никого. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Убирайся назад в свою Италию!

В воздухе повисло напряжение. Рейра выглядела так, словно ей залепили пощечину, а её новоиспеченный супруг криво усмехнулся.

— А твоя доченька с характером, — мужчина прищурил черные глаза. — Вся в тебя, mi amore.*

— Да уж, пожалуй, слишком в меня, — фыркнула Лейла, а потом демонстративно ушла в дамскую комнату — припудрить носик.

Рин проводила её враждебным взглядом, а потом неуютно поежилась. Молодой джентльмен лениво смаковал вино, но его пристальные взгляд грозился прожечь в ней дырку.

— В Японии непринято так пялиться, — Кагамине нервно скрестила руки на груди. — Прошу вас, перестаньте.

— Нижайше прошу прощения, синьорина, — произнес он с сильным итальянским акцентом. — Но ваш праведный гнев поистине завораживает. Нас так и не представили друг другу, не так ли? Я — Леонард Руссо.

— Не старайтесь, на меня это не подействует, — с вызовом бросила Рин. — Я не столь наивна, как моя мать.

— О, это я вижу, — вкрадчивый голос итальянца напоминал бархатную поступь леопарда, осторожную и опасную. — Ваш печальный взгляд говорит о том, что вы пережили немало страданий. К сожалению, я не успел познакомиться с вашим братом, но уверен, что он был…

— Перестаньте говорить о Лене! — выпалила Рин, ощущая, как в груди становится тесно.

— Простите, если для вас это так болезненно, — Леонард покорно наклонил голову. — Позвольте предложить вам выпить? Знаете, в Италии молодежь приучают к вину с младых ногтей.

— Я несовершеннолетняя, — Рин напряженно следила за тем, как он наливает светлое вино в сверкающий бокал. — Это нарушение японских законов.

— Как тут все сложно, — сокрушенно покачал головой мужчина. — Но давайте выпьем в память о вашем брате? Неужели вы откажитесь?

Девушка неуверенно закусила губу, понимая, что её берут на слабо.

— Это легкий напиток, — произнес итальянец и отсалютовал ей своим бокалом. — Вы совсем не захмелеете, а вот боль от потери станет чуточку меньше. Смелее, попробуйте.

Рин судорожно вздохнула, и уже поднесла бокал у губам, как в голове прозвучал голос брата: «Пообещай мне, что не будешь пить, пока тебе не стукнет двадцать».

— Нет, — Кагамине поспешно отодвинула бокал. — Не буду.

— Как жаль, — наклонил голову мужчина. — Хотя твое упрямство и хладнокровие восхищает. Я в восторге.

Рин вздрогнула, когда чужие пальцы коснулись её перебинтованной ладони.

— Ты прекрасна, — его черные глаза напоминали кипящую смолу. — Я знаю, что ты ненавидишь Лейлу, и это правильно. Она ужасная мать, за все это время она даже не вспомнила о своих детях. О вашем существовании я узнал лишь, когда пришла весть о смерти твоего брата.

Смуглые пальцы принялись перебирать светлые пряди её волос, пустив по коже неприятный озноб.

— Поехали со мной в Италию, Рин, — прошептал он. — Ты будешь хозяйкой в моем особняке, я обеспечу тебе безбедное существование до конца…

В этот миг Рин схватила нетронутый бокал и выплеснула напиток прямо в холеную физиономию итальянца.

— Figlio di puttana! * — выругался мужчина, и схватил со стола сервировочную салфетку, вытирая лицо. Услужливый официант засуетился рядом с ним.

— Леонард! — вернувшаяся Лейла всплеснула руками. — Милый, что тут произошло?

— Ничего, mi amore, — итальянец уже вернул свою манерность. — Я по неловкости облился вином, ничего страшного.

Рейра подозрительно нахмурилась, и тут её взгляд упал на опустевший бокал, который Рин все еще сжимала в руке.

— Это ты? — ледяным тоном осведомилась женщина, и Рин испуганно вжалась в кресло — в гневе мать очень походила на брата.

— А что, если и так? — огрызнулась Рин, и тут раздался звук хлесткой пощечины.