Лубочная книга

— Ох, далеко он отсюда, храбрый витязь, верст за тысячу будет; но ты скоро догонишь его и, пожалуй, победишь: я вижу, что конь коня лучше, молодец молодца удалее.

И поехал Еруслан Лазаревич дальше; и ехал он долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, скоро бабушка блины печет, да опару долго ставит, — подъехал он наконец к белому шатру полотняному с золотою маковкой, у которого стоял статный конь буланый и ел пшеницу белоярую, насыпанную на белое как снег полотно. Еруслан слез со своего коня и припустил его к тому корму. Буланый конь, должно быть, испугался Ороща Вещего и отошел прочь.

Входит Еруслан Лазаревич в шатер белополотняный и видит: спит там крепким сном добрый молодец, Иван, русский богатырь. Не желая тревожить глубокого сна его, наш усталый витязь тоже лег в шатре и заснул спокойно богатырским сном, как будто у себя дома. Вскоре Иван, русский богатырь, пробудился и, не заметив незваного гостя, вышел вон из шатра. Он очень удивился, увидев, что чужой конь ест белоярую пшеницу, а его конь далеко отогнан в поле и щиплет траву-мураву.

Вошел опять Иван, русский богатырь, в полотняный шатер свой, увидал молодого незнакомца, спящего мертвецким сном, и в гневе хотел тут же предать его смерти, но потом одумался и сказал сам себе: «Не велика мне честь и не хвала доброму молодцу сонного человека изрубить: сонного убить — все равно что мертвого заколоть».

— Вставай, дерзкий! — крикнул Иван-богатырь, подошедши к Еруслану и будя его, — вставай! Да знай, что твое пробуждение не будет тебе во спасенье. Зачем коня моего от пшеницы отогнал, своего же к чужому корму припустил, а сам пришел сюда незваным-непрошеным и развалился здесь, как дома на печи? Не по себе, брат, товарища задеваешь! Иль ты не знаешь, с кем шутишь? Со мной шутки плохие: я, брат, за дерзость такову живо голову сорву!

Проснулся Еруслан Лазаревич и с недоумением посмотрел на Ивана, русского богатыря. Ему показалось очень удивительным, за что Иван, русский богатырь, на него сердится, и он сказал ему:

— Не следует добрым людям встречать гостей бранными словами, а, напротив, должно бы принимать ласково: прежде всего напоить, накормить да и спать уложить, а потом и спросить: кто ты таков и куда едешь, куда путь-дорогу держишь? А после того, если хочешь, можно и в чистом поле потешиться. Теперь я отдохнул у тебя, но мне хочется пить, и я, как гость, прошу тебя сходить за водой и дать мне напиться.

— Как! — вскричал, рассердившись, Иван-богатырь, — так я тебе, молокососу, стану подавать пить! Ты должен служить мне и подавать пить! Я князь во князьях, богатырь в богатырях и не намерен служить какому-нибудь худородному бобылю или казаку безродному!

— Я твой гость, и поэтому тебе следует воду черпать и мне подавать, — сказал Еруслан Лазаревич. — Ты, еще не поймавши птицу, хочешь щипать ее, не узнавши добра молодца, хулишь его; я не бобыль и не казак простой, а роду хорошего, происхождения высокого; я из царства Картаусова, сын славного князя и могучего богатыря Лазаря Лазаревича, а зовут меня Ерусланом. А кто из нас князь во князьях и богатырь в богатырях — об этом еще бабушка ворожила да надвое положила. Стыдно тебе будет, когда я, молокосос, да твой старый меч иззубрю! Ты князь во князьях и богатырь в богатырях, когда в шатре своем сидишь, а когда в чистом поле, то ты зверь кровожадный, а не богатырь, потому что много проливаешь крови неповинной… Впрочем, что же нам праздно речи разводить? Это все равно что горох к стене лепить; а лучше на деле доказать — в чистом поле потешиться да силами померяться. Только прежде подай мне напиться, как твоему гостю; а если ты этого не сделаешь, то я во всех царствах разнесу молву, что ты забыл святое правило гостеприимства: голодного накормить, жаждущего напоить и странствующего в дом принять… У нас так не водится…

Тогда Иван, русский богатырь, берет свой золотой кубок, черпает в него ключевой воды и подает пить своему гостю.

Напившись воды, Еруслан Лазаревич проговорил:

— Ну, теперь, если хочешь, отправимся в чистое поле свои силы попытать и на деле доказать, кто из нас князь во князьях и богатырь в богатырях!

Тут Иван, русский богатырь, и Еруслан вышли из шатра, сели на своих добрых коней и поехали в чистое поле потешиться да силами померяться. Иван, русский богатырь, скакал во всю лошадиную прыть, а Еруслан Лазаревич ехал тихо, стопой бредучею, и слегка ударил своего коня по крутым бедрам, и конь его Орощ Вещий мигом догнал и опередил Ивана, русского богатыря. И вот они стали съезжаться.

Не туча с тучей в небе сходится, не два сокола слетаются, не два могучие орла дерутся, и не лев со львом грызутся, — то два могучие богатыря в чистом поле съезжаются, друг на друга нападают, на копьях потешаются. От сильных могучих ударов сыплются яркие искры из лат, вся окрестность оглашается громом, вихрь поднимается, с деревьев листья посыпались, птицы за облака полетели, на небе луна дрогнула.