Луч во тьме

ления, обязывавшие всех домоуправов и дворников расчищать улицы. Увязая по колено в снегу, по улицам бредут одинокие фигуры, закутанные в старые одеяла и платки, волоча за собой самодельные саночки с мороженой картошкой, отодранными с заборов до- сками. Но на черных от холода и голода лицах уже нет печати обреченности. Хотя оккупанты расстре- ливали за слушание московского радио, за распро- странение и даже хранение листовок с сообщениями Совинформбюро, все равно киевляне знали: у гит- леровцев на фронтах неудачи. Поэтому-то они не- истовствуют, подвергают советских людей средневе- ковым пыткам. Кочубей опять стал ночевать у Тимченко. На Железнодорожном шоссе было спокойно. И артист Анатолий стал таким хорошим, что хоть к болячке прикладывай. Дела в парторганизации шли хорошо. Кочубей все чаще получал радостные донесения от руководите- лей групп. Николай Шешеня и Сергей Ананичев связались со сторожем гаража генералкомиссариата и подожгли несколько легковых автомашин. Это вызвало страш- ный переполох. Шутка ли: в гараже не осталось ни одной машины, и офицерам пришлось пешком хо- дить по городу, увязая в снежных сугробах. За взятку заведующий одним интендантским скла- дом передал подпольщикам двадцать комплектов солдатского обмундирования, и двадцать будущих партизан в немецкой форме на глазах у всех про- маршировали по улицам Киева, спустились к Днепру и переправились на другой берег. Когда Кочубей узнал об этом, он отругал Шешеню за эту опасную затею. Но все кончилось хорошо,— товарищи благополучно добрались до отряда. Особенно радовался Кочубей тому, что до сих пор в организации не было ни одного провала. И вдруг... В окно тихо постучали. Это случилось днем, когда дома была лишь Оксана Федоровна. Она только что возвратилась с рынка, получив от Лиды Малышевой последнее сообщение Советского Ин- формбюро. Заветная бумажка лежала в мешке под 104

углем. Женщина сунула мешок под кровать Кочу- бея и пошла открывать. На пороге стояли два незнакомых молодых чело- века. На их лицах сияла улыбка: — Добрый день, мамаша! Мы к Иевлеву. К Косте... Мы из леса,— таинственным шепотом ска- зал один из них. — К какому Иевлеву? Что-то вы путаете, ре- бята. Впервые слышу эту фамилию. И на шоссе у нас о таком не слыхала,— спокойно ответила Оксана Федоровна и закрыла дверь перед самым носом не- прошеных гостей. А сердце едва не оборвалось. Иевлев — это ведь Кочубей. Как могли про него пронюхать? Когда он вернулся на Железнодорожное шоссе, никто Гри- гория не узнал. Русая бородка, усы, большие очки, длинное черное пальто и теплая ушанка сделали его неузнаваемым. Женщина незаметно в окно наблюдала за незна- комыми. Что они будут делать? Но те, никуда не заходя, направились к железной дороге. Насилу дождалась Оксана Федоровна вечера, когда Григорий и муж возвратились домой. Весть о визите неизвестных насторожила и их. — Вспомни-ка, Гриць, кто еще знает, что ты те- перь Иевлев,— допытывался старик Тимченко. Григорий вспомнил: недавно он встретился с Ма- твеевым, инженером из Дарницы, который создал там подпольную группу. Наступил комендантский час, а у него не было повязки, разрешающей ходить в это время по городу. Григорий пригласил инженера к себе, и Кочубей признался, что у него аусвайс на имя Константина Ивановича Иевлева. С тех пор прошла неделя. Где теперь Матвеев? Не стряслась ли с ним беда? Кочубей быстро оделся и вышел из дому. Надо немедленно разыскать Шешеню. Только он знал явку Матвеева в Дарнице. Кочубей нашел Николая у Маши Омшанской. — Николай, беда! — воскликнул Григорий, и рас- сказал о визите неизвестных. Через пять минут Шешеня уже был на пути в Дарницу. 105