Лучи смерти

Начальник МСП готовил к изданию словарь воровского жаргона. Публике интересно, а сыщикам польза. Лыков начал читать и с ходу делать замечания. Так прошло около часа. Василий Иванович почаевничал с гостями, а потом отослал их в кухмистерскую. Питерцы закусили и вернулись. Их уже ждал Рукосуев.

– Так что, ваше высокоблагородие, выследили мы вашего. Но получилось плохо.

После того как Лыков, рискуя жизнью, вывел старшего филера из-под огня, тот держался с питерцем подобострастно. И сейчас лицо москвича выражало едва ли не горе. Хотел услужить, а не смог!

– Что значит плохо, Рукосуев? Уточни.

– Ну, объект зашел в Свиной дом.

– Понятно… Вот тебе и вскрыли агентуру! Прав оказался Лавров: надо было брать шпиона прямо на вокзале.

– Почему? – встрял Мариан Ольгердович.

Лыков обернулся к поляку и пояснил:

– Свиной дом – это строения между Певческим и Петропавловским переулками на Хитровке. Почтовый адрес один дробь два, но на самом деле там несколько корпусов. Угловой называется Утюг, казармы за ним – Сухой овраг. В Свином доме шестьдесят четыре ночлежки, два кабака и подземные укрытия для беглых. С недавних пор все домовладение принадлежит Кулакову, хозяину знаменитого притона «Каторга»; он купил его у инженера Ромейко. Полиция в Сухой овраг не ходит, вести там наблюдение нельзя.

– А почему Свиной? – спросил Олтаржевский. – Там хлев?

– Нет, это же центр Москвы. Раньше, в начале века, Певческий переулок назывался Свиньинским, по имени знаменитых бояр. У них была тут усадьба. А нынешние обитатели хуже свиней, так что название в точку.

– Что же нам делать? Почему нельзя поставить наблюдение?

– Потому что Хитровка, – буркнул коллежский асессор.

Лыков остановил приятеля:

– Василий Иванович, не сердись. Мариан Ольгердович в Москве редкий гость, на Хитровке не был ни разу.

– Вот пусть сходит и сам поглядит, – желчно парировал Лебедев.

– Мы с ним вместе сходим, – миролюбиво предложил коллежский советник.

Тут до начальника МСП дошло. Он воздел руки и воскликнул:

– Не пущу! Ни тебя одного, ни вас обоих!

– Придется пустить, Василий Иванович, – еще мягче сказал Лыков. – Мы же не гулять просимся, у нас приказ министра.

Москвич смотрел на питерцев и колебался.

– Правильно, – кивнул Алексей Николаевич. – Дело серьезное, следует все продумать. Но идти надо.

– Облава?

– Возможно. А если Скоробогатов уйдет через подземные ходы?

– Те ходы в пользовании у бандитской аристократии, – возразил Василий Иванович. – А твой Скоробогатов кто для этого? Он что, «иван»? Навряд ли.

– Рукосуев, ты приметы нашего гостя по картотеке не смотрел? – обратился Лыков к старшему филеру.

– Пока нет, ваше высокоблагородие. Разрешите приступить?

– Даю подсказку: он, возможно, немец. Погляди в иностранцах. И побыстрее возвращайся, будем готовить облаву.

Сыщики стали набрасывать план операции и рассчитывать необходимые для этого силы. Поручик сидел рядом и учился.

– На Яузский и Покровский бульвары кого поставим?

– Конно-полицейские разъезды.

– Согласен. Для полного оцепления Свиного дома потребуется человек восемьдесят.

– Возьми из резерва. Эх, жалко, Белоконь погиб! Храбрый человек, он бы нам сейчас пригодился.

– Чего теперь… А в самих казармах как?

– Внутрь пусть войдут три отряда. В каждом по десять городовых, во главе сыскной надзиратель.

За такими разговорами прошел час. Вдруг дверь кабинета распахнулась, и ввалился старший филер. Улыбка у него была до ушей.

– Ваше высокоблагородие, нашел!

– Кого? Скоробогатова?

– Так точно! И никакой он не Скоробогатов, а природный немец, правильно вы подсказали. Иоахим Гамбургер его зовут. Проходил у нас по мошенничеству четыре года назад, отсидел восемь месяцев в Таганской. По ремеслу переплетчик.

– Вот как, – обрадовался Лыков. – Василий Иванович, где у вас переплетчики сидят?

– Пятая казарма, второй этаж.

– Туда я пойду самолично.

Облаву решили начать в восемь вечера. Обитатели ночлежек уже начнут заселяться, а ночные охотники еще не уйдут на промысел. Лебедев собрал большие силы наружной полиции и подкрепил их своими людьми. Ровно в восемь по переулкам зазвучали свистки. Свиной дом быстро обложили со всех сторон. Коллежский советник вошел в пятую казарму, где была ночлежка переплетчиков. Мариан Ольгердович занял позицию сбоку от него и вынул револьвер.

– Уберите, он не потребуется, – сказал сыщик.

Поляк посмотрел на рожи, что высунулись из дверей, и замешкался.

– Уберите! – прикрикнул Лыков и полез по заплеванной лестнице на второй этаж. Через десять минут все обитатели казармы стояли во дворе и вполголоса матерились.

– А ну тихо, народец! – зычно скомандовал коллежский советник. – Встали в круг, разговор есть.

Хитрованцы построились. Лыков вытолкнул вперед лже-Скоробогатова.

– Знаете этого человека?

Толпа молчала, ожидая объяснений. Они не замедлили быть.

– Это германский шпион, зовут Гамбургер. Вся облава из-за него. Он нам нужен, не вы.

– Ишь, сволочь, – подал голос старый оборванец. – Загорелась душа до винного ковша, а тут парься…

– Барин, че ж мы-то стоим? – оживилась толпа. А из соседних корпусов отряды городовых сгоняли все новых и новых обитателей.