Лучи смерти

– Сейчас поясню, – так же громко ответил Лыков. – У шпиона этого были с собой бумаги. Важные секретные бумаги. А при аресте их не оказалось. Спрятал он их куда-то.

– И че?

– Так пока мы эти бумаги не найдем, будете здесь стоять.

Хитрованцы было заголосили, но питерец скомандовал:

– Молчать! Я еще не кончил.

Толпа притихла, но на шпиона уже смотрели неприязненно.

– Это полбеды, что вы тут маленько попаритесь. Хуже другое. Если документов не найдем, всех вас отправлю в Гнездниковский, в стол приводов. Для удостоверения личности. Кто окажется бесписьменный, того вон из Москвы, по месту жительства. Кто беглый или в розыске – в тюрьму. Выбирайте, православные.

Тут народ окончательно осерчал. Гамбургера окружили и начали угрожать ему, требуя, чтобы отдал полиции бумаги. В противном случае обещали разбить башку. Городовые едва справлялись с толпой. Немец вжал голову в плечи, но только разводил руками. Вдруг рослый детина подошел к Лыкову, сдернул шапку и сказал:

– Ваше высокое благородие! Нету их у нас, хоть разорвись. Я сам видал, как этот байстрюк вручил чевой-то Мишке Драгуну. У него секретные бумаги, как пить дать.

– Что за Мишка Драгун?

– Ну, он эта… из подземных.

Толпа замолчала и обратилась в слух. Подземные жители Свиного дома, или иначе волки Сухого оврага, были люди серьезные. Гайменники, промышлявшие по всей Москве грабежами, а часто и убийствами, прятались здесь от полиции.

– Заплатил ему немец за хранение? – предположил сыщик.

– Не иначе.

– Тебя самого как зовут?

– Васька Весельчак.

– Ты вот что, Василий. Сходи туда и узнай, как тамошний народ смотрит. Вернут они нам ту бумагу – и мы сразу вас отпустим. Тихо станет на Хитровке. Вся полиция уберется, обещаю.

– Ага. Я мигом.

Весельчак убежал в седьмую казарму – видать, там были выходы из подземелий. Хитрованцы стояли, ждали решения своей участи. Они курили, выпивали, кто-то кому-то уже начал потихоньку чистить морду.

– Ну-ка тихо там! – прикрикнул Лебедев. – А то не посмотрю на обещания его высокоблагородия господина Лыкова, никого не отпущу, пойдете все на опознание.

Минут через десять гонец вернулся и доложил сыщикам:

– Не отдают.

– А ты сказал, что иначе всю толпу арестуем и в цинтовку[32] посадим?

– А то! Но они говорят, им за хранение сто рублев обещали. А весь этот сброд, – Васька кивнул через плечо, – и лашника[33] не стоит.

Хитрованцы обиженно загудели:

– Пес подземный, еще глумится! Тут из блохи голенище кроишь, а им сотню ни за что!

– Сам не московский, вот и не жалеет народ!

– Кто там у вас сегодня набольший? – поинтересовался у гонца сыщик. Тот наклонился к самому его уху и прошептал:

– Малюта Скуратов звать. Ох и злой!

Лыков глянул на приятеля. Лебедев развел руками.

– Ладно, веди меня к нему, – приказал Алексей Николаевич.

– А оне захотят? – усомнился Весельчак.

– Скажи, сто рублей принесу.

Гонец опять ушел и вернулся намного быстрее.

– Ежели одни, то атаман готов принять, – объявил он.

– Алексей Николаевич, а я? – взмолился Олтаржевский. – Возьмите меня с собой!

– Адъютант полагается, – обратился коллежский советник к Ваське. – Пусть Малюта тоже будет с есаулом.

– Пускай… – неожиданно смягчился оборванец. – Токмо орудия здеся оставьте.

Сдав Лебедеву свои револьверы, Лыков с Олтаржевским отправились следом за хитрованцем. Тот провел их в самую дальнюю казарму. Крикнул громко:

– Начальник с есаулом! Без орудиев оба! – И кивнул вниз, в подвал: – Вам туда.

Алексей Николаевич спустился первым. Он не боялся: убивать полицейских здешним обитателям вовсе без надобности. Было скорее любопытно, как живут эти загадочные волки Сухого оврага.

В тесном помещении чадила единственная свеча и стояли два покосившихся стула. Ишь, меблировали комнату для переговоров… Из угла уходил вглубь черный коридор с неровными сводами. А в середине, как статуя, застыл высоченный дядька лет сорока, ладный, плотный и вполне себе прилично одетый. За ним красовался такой же долговязый есаул.

– Здравствуйте, – протянул руку сыщик. – Лыков Алексей Николаевич.

– Зови меня Малюта Скуратов, – ответил атаман, крепко пожимая ее.

– Вот, Малюта Лукьянович. У тебя есть шпионская бумага, она мне нужна.

– Мы на ней заработать хотим.

– Я понимаю. От того немца ты долго будешь денег ждать. Мы его арестовали.

Атаман чуть склонил голову набок и ждал продолжения.

– Давай так. С меня капчук[34] и корзина пива. С тебя документы.

– Пиво? – с оживлением переспросил Скуратов.

– Да. Хорошее, петцольдовское. Прямо сейчас и обменяемся.

Алексей Николаевич вынул из портмоне банкнот и протянул атаману. Тот взял, подозрительно посмотрел.

– Не пчелы?[35] Гляди…

– Настоящие!

Сыщик крикнул наверх:

– Весельчак, подь сюда!

Хитрованец быстро спустился и получил от сыщика десятку.

– Давай за петцольдовским пивом, одна нога здесь, другая там!

– А сколько взять-то?

– На девять рублей, целковый возьми себе за труды.

– Слушаюсь, васкоробродь!

– Ты какое любишь, темное или светлое? – обратился питерец к подземному жителю.

– Светлое.

– А я темное, – подал вдруг голос есаул.

– Того и другого возьми, – приказал сыщик Весельчаку.