Лучинушка

Вернувшись домой, Софья Николаевна занялась делами, но, выполняя привычную работу, то и дело замирала, прислушиваясь и поглядывая на дом Марьи Ивановны. После ужина она придвинула кресло к окну, и, устроившись в нём поудобней, включила телевизор. Не вникая в суть сериала, она то и дело отводила в сторону занавеску, чтобы взглянуть на её окна.

Около полуночи ей показалось, что в них мелькнул тусклый свет и произошло какое – то движение. Обрадовавшись, она накинула на плечи шаль и поспешила к соседке узнать, где она пропадала. На улице заметно похолодало. Не доходя до своей калитки, Софья Николаевна поняла, что ошиблась. Поднявшийся ветер быстро натягивал облака, а свет мелькавшей между ними луны и качающиеся ветви росшей напротив берёзы, отражавшиеся на стёклах окон, создавали иллюзию освещения и движения.

Где – то в стороне соседнего участка треснула ветка. Оглянувшись, Софья Николаевна заметила промелькнувший в кустах огонёк, напомнивший рассказы Марьи Ивановны о мятущейся душе Дарьи. Этот огонёк навёл на нехорошие мысли. В мистику она не верила, но вспомнила, как на этом участке год назад укрывались рецидивисты. Ей стало очень страшно. После того, как Стеша с Родькой переселились в дом Адама Викентьевича, Надюша уехала к дочери, чтобы помочь с новорожденной внучкой, а Марья Ивановна исчезла непонятно куда, она оказалось отрезанной от ближайших соседей. Софья Николаевна быстро вернулась в дом, заперла дверь на замок и задвижку, закрыла оконные шторы, но ей продолжало казаться, что за окнами мелькает чья – то тень и кто – то тихонько царапает по стеклу. Она легла в постель и укрылась с головой.

Утром, поднявшись ни свет, ни заря, Софья Николаевна поехала в Демидовку. Там она узнала, что Марья Ивановна после венчания Стеши с Адамом Викентьевичем в селе не появлялась, никаких происшествий в их семье не случалось и никто из родственников её не посещал. Вернувшись назад, Софья Николаевна опять поехала к Стеше и продолжила настаивать на том, что следы Марьи Ивановны затерялись в их доме.

Вдвоём они ещё раз обследовали весь особняк от прихожей до чердака, проверив каждую комнату, заглянув под каждую кровать и в каждый шкаф и сундук, которые в них находились. Марьи Ивановны в доме не было. Мысль о том, что она исчезла после того, как ушла на кухню, не шла из головы. Обе в который раз отправились туда и снова начали тщательное, планомерное обследование. Их поиски неожиданно увенчались успехом – за узкой дверью, которая имитировала вторую створку стоявшего рядом шкафа, обнаружилась небольшая кладовка, в конце которой был вход в подвал. Глухая, пахнувшая сыростью темнота, стоявшая внизу, пугала, и обе поспешно отступили назад.

– Где – то должен быть выключатель… – Софья Николаевна говорила шёпотом, словно боясь, что из темноты выскочит кто – то ужасный и утащит их вниз,– если Марья Ивановна в доме, то она может находиться только здесь… Стеша, ты когда – нибудь бывала в этом подвале?

– Никогда. Я вообще о нём не знала. – Стеша тоже отвечала шепотом,– Я и на кухню – то старалась лишний раз не ходить. Наш Распутин был не очень приветлив, так что особого желания посещать её без надобности не было ни у кого.

– Странно. В любом доме кухня является притягательным центром, в котором обычно собирается вся семья, а ваш повар словно нарочно отпугивал от неё всех домочадцев.

Стеша немного помолчала, обдумывая слова Софьи Николаевны. Она сама немного побаивалась повара, вернее, его сурового вида, но подозревать без каких бы то ни было доказательств вины человека, с которым жизнь и так обошлась слишком жестоко, считала не правильным.

– Как повар он всех устраивал. С делами справлялся сам, без помощников, да и готовил очень вкусно, а то, что он такой нелюдимый… – Стеша пожала плечами – Адам Викентьевич объяснял это его жизненной трагедией и очень ему сочувствовал.

– А об этом каземате он тебе не рассказывал? Для чего он его построил?

– Не рассказывал. Думаю, ни он, ни Сара Вульфовна не бывали в нём очень давно, поэтому они не придают ему никакого значения.

– А выход из подвала на улицу есть?

– Наверное, должен быть. Кажется, этот выключатель от него. Точно. Ну что, пойдём туда сами, или кого – нибудь позовём?

– Пойдём. Теперь, когда горит свет, он не так уж и страшен.

В обширном подвале стояли несколько ящиков с овощами, три пустых кадки для солений, два бочонка из – под вина, и длинный металлический стеллаж. На стеллаже выстроился ряд банок с различными маринадами и пара больших кастрюль из нержавейки, похожих на ту, в которой Марья Ивановна заваривала травы. В углу, отгороженном стеллажом и ящиками, стояла раскладушка. На ней лежал свернутый матрац с подушкой и узел с постельным бельём.

– Он здесь жил? – удивилась Софья Николаевна.

– Нет. Где он жил, я не знаю, но точно не здесь. Может быть, здесь он отдыхал, или ночевал, если заставала плохая погода, это мне неизвестно.

– Странно. Я думаю, Адам Викентьвич мог бы выделить ему какую – то комнатушку.

– Мог бы. Скорее всего, ему она была не нужна.