Лучинушка

– Нет, надеяться на улучшение уже не стоит. Единственное, что можно сделать для такого больного, это облегчать его страдания с помощью обезболивающих средств.

– А нельзя ли делать это дома?

– Да. Такие уколы можно делать и в домашних условиях. Тем более для него это предпочтительнее. В нашем хосписе очень хороший уход, однако, дом есть дом. Но для вас это будет слишком утомительно, тем более, что в доме есть ещё одна больная. Боюсь, вам со всем этим не справиться.

– Неважно. Мне обещали прислать хорошую сиделку. Я оставляю дома обоих.

– Вы мужественная женщина.

Глава 20

Садовник Петрович своей работой был очень доволен. Конечно, участок при доме был не маленьким, но большая его часть, называемая лесопарком, ежедневного ухода не требовала. Срубить молодую поросль, собрать сухие ветки и сгрести опавшую листву, вот и все дела. Зато обожаемые хозяйкой розы требовали внимания, словно девки на выданье. Поливать их, подкармливать, пропалывать, обрезать и опрыскивать от вредителей надо было постоянно, но для деревенского мужика, привычного к труду с ранних лет, такая работа была не в тягость и делал он её с удовольствием.

В благодарность за его хлопоты розы в течение всего сезона радовали глаз пышным цветением, хозяева были довольны садовником, а он доволен ими. Ведь платили ему в разы больше мизерной пенсии, заработанной им за сорок лет труда на колхозной лесопилке. Опять же, кормили, правда, на кухне, вместе с горничными. Вот только повар у них был чистый басурманин, и обличье у него басурманское, и не по – нашему угрюм и неприветлив. Все попытки заговорить с ним, а тем более пошутить, просто и беззлобно, как любит каждый русский человек, тут же пресекались одним его мрачным взглядом. Так что за столом никто не засиживался, все старались побыстрее поесть и идти по своим делам.

Неожиданное появление в доме странной пары, Степаниды Никитишны и её брата, озадачило Петровича, а ещё больше его супругу Лизавету. Сейчас, когда у них наконец – то появилась возможность помогать сыну и даже откладывать понемногу на чёрный день, терять хлебное место из – за молодой жены хозяина, которая могла взять всё в свои руки и поменять прислугу, очень и очень не хотелось.

Теперь, возвращаясь с работы, Петрович подвергался со стороны Лизаветы ежедневным допросам – какие перемены происходят в доме ювелира, как ведёт себя молодая хозяйка, как одевается и о чём говорит. Его отговорки о том, что в доме он почти не бывает, хозяев видит только во время их прогулок, и наблюдать за ними, а тем более выслушивать их разговоры не имеет никакой возможности, вызывали резкое недовольство. А когда он, услышав через открытое окно, как хорошо Стеша с Родькой поют, рассказал об этом Лизавете, она и вовсе взбеленилась, и целую неделю пилила, мол, то что нужно он не видит и не слышит, а песенки их дурацкие слышит очень даже хорошо. И что, как пить дать, околдует эта стерва старого дурака своими песнями, да и бросит. И поделом, потому как нечего вам, старым кобелям, гоняться за молодыми.

Слушая её брюзжание, он вспоминал молодую, озорную Лизаньку и никак не мог понять, что стало причиной произошедших в ней перемен, то ли жизнь, прожитая в вечных трудах, ожесточила, то ли сожаление об ушедшей молодости, то ли церковь, к которой она вдруг пристрастилась не на шутку.

Сам он всегда жил согласно старой русской поговорке – «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», и о боге вспоминал лишь в случае какой – нибудь беды. И Лизавета была такой же, как и он, до тех пор, пока в их деревне не построили новую церковь. Мода что ли теперь пошла такая, что храмы да часовни стали расти везде, как грибы, даже на территории больничного городка в центре и то уже сияет купол небольшой часовни. Хотя, по его мнению, народ нынче стал больше верить в золотого тельца, чем в бога, такой жадности и вседозволенности ради получения лёгких денег он не помнил за всю свою жизнь.

Поначалу Лизавета ходила в новый храм из любопытства, затем по праздникам. Оказывается, праздников у церкви столько, что если бы все их блюсти, то некогда было бы и работать. А потом её и вовсе затянуло, за каждым словом только и слышишь – «господь нас сохранит» да « господь нас защитит», как будто у господа никаких других дел нет, как следить за их благополучием.

Один раз ей таки удалось затащить его на богослужение. Петрович слушал густой бас молодого, мордастого батюшки и подпевавший ему хор, и наблюдал за юркой старушкой, обходившей толпу прихожан и довольно настойчиво подставлявшей каждому блюдо, на которое выкладывались пожертвования. Под конец он пришел к выводу, что такая фанатичная вера не могла появиться у его супруги ниоткуда, чтобы её внушить, надо было очень хорошо постараться. Вот и старается этот басовитый батюшка вместе со своими служками, и старается весьма неплохо, судя по двухэтажному особняку, выстроенному им одновременно с храмом, и дорогой иномарке, на которой они с матушкой гоняют поочерёдно мимо его дома с такой скоростью, что куры из – под колёс пОрхают, словно брызги из лужи.