Лучинушка

– Я… – ответила Надежда Семёновна, глядя на ребёнка, затем взяла её под руку, и, когда обе на цыпочках вышли на кухню, продолжила.– Она примерно одного возраста с моей внучкой. Страшно подумать, что было бы, если бы она не заплакала… Я не обратила на корзину никакого внимания. Подумав, что в машине нет никого, кроме погибшей девушки, которой уже ничем не помочь, собралась уходить, и вдруг услышала её плач. Как будто она поняла, что остаётся одна и решила подать голос.

– Представляю, как будут счастливы её родители, узнав, что она жива. Надюша, а ты не объяснишь, если конечно можно, кто и почему преследует эту бедную девушку Стешу?

– В том – то и дело, что Стеша далеко не бедная девушка. Она наследница богатого состояния, за которым кто – то охотится уже довольно долго. Дело в том, что её муж, у которого был рак последней стадии, скончался несколько дней назад, в ту самую ночь, когда её отравили. Его матушка, которой было девяносто шесть лет, и, как ты понимаешь, куча возрастных болячек плюс больное сердце, последовала за ним сразу же, как только услышала о его смерти. А едва выжившую после всего этого Стешу обвиняют в том, что их одновременная смерть не случайна, а её отравление не что иное, как инсценировка, попытка отвести от себя подозрение.

– Теперь всё понятно. И я почему – то не удивлена. Сейчас будем ужинать, хотя, наверное, уже завтракать. Я вчера пельмешков налепила с домашней свининкой, соседка угостила.

Тем временем Софья Николаевна закончила кормить Стешу, и, помогая ей укладываться поудобней, спросила:

– Ну как ты, моя дорогая?

– Намного лучше, – ответила Стеша, – Скажите, Адама Викентьевича и Сару Вульфовну тоже отравили?

– Нет. Они умерли сами, потому что пришло их время, и ты себя ни в чём не вини. Ты должна жить и выполнять всё, что обещала Адаму Викентьевичу.

– Единственное, что он просил – сохранить работы его и его предков, а также их дом с коллекциями, которые они собирали всю жизнь. Но я боюсь, что не смогу противостоять людям, которые готовы пойти на что угодно, чтобы их отобрать.

– Ничего не бойся. Твои права на его имущество не подлежат сомнению и никакой суд их не оспорит.

– Думаю, никакого суда не будет. Если раньше, зная о болезни Адама Викентьевича, они просто ожидали его конца, то теперь, узнав о том, что всё его состояние перешло ко мне, постараются расправиться со мною как можно быстрее. Мне хочется всё бросить, забрать Родьку и уехать обратно в деревню.

– Ты знаешь, Адам Викентьевич очень на тебя надеялся, поэтому ты не должна сдаваться.

– Я понимаю, что Адам Викентьевич рассчитывал только на меня, и старалась выполнять как могла всё, что от меня зависело, но теперь, когда его не стало, боюсь, что одной мне не справиться.

– В мире есть только один человек, способный опустить тебя на дно или вытянуть на верх – это ты сама. Давай – ка ты сначала поправишься, а потом уже будем решать, что делать дальше. Знаешь, о чём я подумала? Возможно, тебе и правда стоит пока уехать, только не в деревню, а куда – нибудь за границу.

– За границу? – удивилась Стеша,– я никогда об этом не думала.

– А что тебе мешает поехать, поправить своё здоровье и заодно посмотреть мир? Теперь тебя ничто не держит, средств у тебя достаточно.

– Но я нигде дальше нашего Зареченска не была…

– Ничего страшного. Теперь побываешь.

– А дом? А Родька?

– Дом никуда не денется, Игнат за ним присмотрит. А Родьку возьмёшь с собой.

– Хорошо, я об этом подумаю.

Через час дом затих. Укол, чашка бульона и тёплая мягкая постель подействовали благотворно и Стеша почувствовала себя значительно лучше. Однако воспоминания о трагических событиях, произошедших за последние дни, и мысли о дальнейшем будущем никак не давали уснуть. Электронные часы, стоявшие на комоде, показывали три, а сон не шел. Наконец она решила, что пора прекращать думать о грустном и принялась считать овечек.

Счёт перевалил за триста, когда в соседней комнате подал голос ребёнок. Стеша подождала, пока к нему кто – нибудь подойдёт, но все уже крепко спали. Она поднялась на ноги. Голова кружилась, ноги дрожали, но держали вполне уверенно. Малышка снова закряхтела, и она медленно, придерживаясь рукой за стену, пошла на голос. В свете ночника было видно, что ребёнок лежит в большом мягком кресле, беспокойно ворочая темноволосой головкой. Надежда Семёновна, спавшая рядом на диване, пошевелилась и снова уснула.

Стеша нашла лежавшую около малышки пустышку и дала ей, а сама отступила в тень и присела на стул в ожидании, что она уснёт. Девочка взяла соску, немного почмокала, озираясь по сторонам, словно пытаясь понять где она находится, и выплюнула. Похоже, спать она пока не собиралась. Её личико искривилось, и Стеша, поняв, что она сейчас заплачет, поспешила к ней и взяла на руки.

– Ну что, подружка, тебе тоже не спится? – прошептала она, держа малышку перед собой, -Пойдём – ка со мной, будем коротать ночь вместе.