Лучшая фантастика XXI века

– Помните, что я вам сказал, когда мы были одни? На что вы согласились? Те страстные слова могли уничтожить всякий фарс?

Он сохранял легкую улыбку, говорил мягко и осторожно, чтобы Лиз могла ему подыгрывать и бросать обратно маленький мячик реплик, зная, что его слова значат не больше, чем они значат. Что он просто сбрасывает напряжение при помощи шутки.

Все, что в них содержалось, основывалось на уверенности, выраженной в этих словах.

Типично английский способ действий. Как сказал бы Карни, жизнь, основанная исключительно на соблюдении равновесия.

Но эта женщина – весь зал теперь вращался вокруг них – неожиданно пришла в ужас, она была оскорблена, и на ее лице отразились эти чувства.

– Не знаю, о чем вы говорите! А даже если бы знала, не думаю…

Гамильтон раздул ноздри. Если он ошибается, ему крышка. У него крохотная возможность помочь Лиз, и при этом он может погибнуть.

Значит, нужно исполнять долг.

Он снял руку с талии Елизаветы и схватил ее за подбородок, впиваясь пальцами в ее плоть.

Весь зал в ужасе охнул.

У него оставалось лишь мгновение до того, как его застрелят.

Да, он почувствовал это! Или ему так показалось! И он решил, что этого достаточно…

Подцепил зазор и рванул изо всех сил.

Лицо принцессы Елизаветы слетело и упало на пол.

Потекла кровь.

Он выхватил пистолет и дважды выстрелил в массу плоти и механизмов, которая дергалась и выпускала защитные струи кислоты, обесцветившей мрамор.

Обернувшись, он увидел, что женщина без лица бросилась на него: белые глаза в массе мышц, из щелей течет механический гной. Она целила до поры скрытым в волосах ножом ему в горло; этого ножа оказалось бы достаточно, чтобы причинить ему смерть или нечто гораздо худшее.

Ломая ей руку, Гамильтон думал о Лиз.

Он наслаждался ее криками.

Швырнув самозванку на пол, он поволок ее, а десяток мужчин пытались его схватить; ему хотелось заорать на нее: где настоящая Лиз?

Краем глаза он увидел Бертиля – тот был в ужасе, но не из-за Гамильтона; как и он, Бертиль боялся за Елизавету.

Гамильтон вдруг вновь почувствовал себя предателем.

И крикнул то, что было у него на уме с того самого мгновения, как он внес свое имя в список танцующих:

– Ее подменили несколько лет назад! Несколько лет назад! У конюшен!

Слышались крики, возгласы, что все погибло.

Со стороны группы из Ватикана послышались два выстрела, и Гамильтон увидел, что Валентина стоит над трупом одного из младших чиновников.

Их взгляды скрестились. Она понимала, почему он это крикнул.

За ней из-за ватиканского стола выскочил другой человек и побежал; она повернулась и дважды выстрелила ему в грудь. Его тело пролетело над столом.

Воспользовавшись суматохой, Гамильтон бросился бежать. Прикрытием ему служила толпа вельмож и их свит – все они кричали, толкались и пытались спастись, оказаться в безопасности. Он напустил на себя растерянность – на лице боль, глаза закрыты. И не обращал внимания на крики слуг.

В глубине души он признавал, что получил намек от самой королевы-матери.

Он вошел в буфетную.

Паркс оглянулся.

– Слава богу, вы здесь! Мы пытались вас вызвать – офис королевы-матери просит вас срочно явиться…

– Сейчас это неважно, идите со мной. Именем ее королевского высочества!

Паркс вытащил из ушей наушники и встал.

– Какого дьявола…

Гамильтон выстрелил ему в правую ногу.

Паркс с криком упал. Все техники в комнате вскочили. Гамильтон велел им сесть, или с ними будет то же самое.

Он поставил ступню на раненую ногу Паркса.

– Послушайте меня, Мэтти. Вы знаете, как тяжело вам придется. Вы не из тех, кто считает, что к этому вас обязывает долг. Сколько вам заплатили? И давно ли платят?

Он все еще кричал на лежащего на полу человека, когда ворвались гвардейцы-телохранители и приставили к головам всех, включая его самого, пистолеты.

Минуту спустя вошла королева-мать и изменила положение, заставив отпустить Гамильтона. Она внимательно осмотрела Паркса, который продолжал вопить, умоляя пощадить его, и прицельно пнула его в разбитое колено.

Потом повернулась к техникам.

– Если вам повезет, у вас просто изымут мозг и перестроят его. – Когда их выводили из комнаты, она снова посмотрела на Гамильтона. – То, что вы сказали в бальном зале, очевидно, не соответствует случившемуся.

– Нет. Когда разберете его, – он кивком показал на Паркса, – узнаете, что он подменил карту полей. Сандельса они использовали, чтобы скрыть подмену ее королевского высочества. Они знали, что она будет передвигаться по залу предусмотренным этикетом образом. С помощью Паркса они устроили в том углу складку с открытым выходом…

– Но это невероятно дорого. Необходимая для этого энергия…

– У кайзера в этом году не будет рождественской елки. Сандельс нарочно ступил в эту складку и исчез, привлекая всеобщее внимание. В этот миг они и произвели подмену, втащили ее королевское высочество в ту же складку, искаженную продвижением Сандельса. Старинная ловкость рук.