Лучшая фантастика XXI века

Пол садится, руками зачесывает волосы назад.

– Не хочу, чтобы у меня были неприятности, если они узнают, что я ее сделал, – говорит он. – Одно дело возиться с компонентами из запасов компании, но брать останки клиента… – Он качает головой. – Я не мог рисковать. Нужно было вместить ее в стандартный образец.

Мейсон думает о базовой линии Пола, добытой на черном рынке, и гадает, откуда Пол мог догадаться об этом.

– Она теперь отклоняется от стандарта, – говорит он.

Наде следовало бы быть здесь. Мейсон при разговоре чувствовал бы себя гораздо увереннее, будь она здесь.

(Но Пол не стал бы об этом говорить, если бы она была здесь; теперь он уже многое знает о Поле.)

– Нет, – говорит Пол, и на его лице появляется печальная улыбка. – Я испытал несколько наших ранних образцов, прежде чем взяться за все в целом. Поверить не мог, как хорошо с ними получалось.

Конечно, хорошо получалось, думает Мейсон, ведь они мои. Но рта не раскрывает.

Пол смотрит удивленно, настолько, насколько может удивиться такой парень, как он.

– Когда мы объявим о создании «Следа», это изменит мир. Ты ведь это понимаешь?

Он понимает. И это одна из причин, почему он не может спать.

– А что тогда будет с Надей? – спрашивает он.

(Это другая причина его бессонницы.)

– Не знаю, – говорит Пол, качая головой. – Она знает, что она… то есть я хочу сказать, она знает, что она ИР… понимает, что может произойти. Я сказал ей об этом с самого начала. Вначале я думал, что мы сможем использовать ее в качестве опытного образца. Я понятия не имел, насколько я…

Он смолкает, охваченный сильным чувством.

– Не человек, но наиболее близкое к нему? – спрашивает Мейсон, и звучит это зло.

У Пола хватает совести вздрогнуть, но он сразу берет себя в руки.

– Она знает, что я к ней неравнодушен, – продолжает он. – Я хотел как лучше. Надеялся, что мое изделие произведет такое впечатление на «Мори», что мне позволят… что с Надей будет все в порядке.

Он хочет сказать: «Мне позволят сохранить ее».

– А что, если они захотят использовать ее в качестве прототипа?

– Я не лгал ей, – говорит Пол. – Никогда не лгал. Она знает, что ей может понадобиться апгрейд, чтобы сохранить себя, знает, что может принадлежать компании. Она принимает это. Мне казалось, что я тоже это принимаю, но я не думал, что она будет такой… я хочу сказать, я не думал, что приду к этому… в самом начале она действительно была никто и ничто.

Мейсон помнит, как Надя впервые посмотрела на него; он знает, что это неправда.

Они долго сидят молча. Пол выглядит сломленным; он не думал, что влюбится в дело рук своих, не помышлял об истории Галатеи.

Она ждет в библиотеке, и Мейсона это удивляет, прежде чем он соображает, что там и следовало ее искать: ведь у него есть карта.

Она не издает ни звука и не отрывается от консоли, но спустя несколько секунд говорит:

– Некоторые из этих книг никто никогда не открывал.

Выговор.

Он говорит:

– Да это просто справочники.

Он не говорит: мне они не нужны. Ему нужно хоть иногда не выглядеть придурком.

Тут она поднимает голову.

(Он ищет код в ее взгляде и чувствует себя хуже, чем Пол.)

– Я люблю книги, – говорит она. – Сначала не любила, но теперь я лучше их понимаю. Теперь я их люблю.

(Она имеет в виду: «Вы собираетесь меня выдать?») Он думает, только ли это она говорит или его алгоритм работает и пытается пробиться что-то новое.

– У меня дома есть библиотека, – говорит он.

(Он хочет сказать: «Нет».) Она моргает, расслабляется.

– Что вы читаете?

– В основном приключения, развлекательную литературу, не представляющую особой ценности, – говорит он, думая о своем собрании детективных романов; не решит ли она, что у него дурной вкус?

Она говорит:

– Здесь все не представляет особой ценности.

Она шутит (он не думает, что она смеется над ним), и у нее такая улыбка, что он отвлекается, а когда собирается с мыслями, она уже уходит.

– Я провожу вас, – говорит он. – У меня сейчас нет дел с Полом.

Очевидно, Пол велел ей не доверять ему, пока он не посвятит его в происходящее, но через секунду она говорит:

– Расскажите о ваших книгах.

И он идет шаг в шаг с ней.

Он рассказывает ей о своей библиотеке, которая была гостевой комнатой, пока он не сообразил, что у него не бывает гостей и комната для них не нужна. Он объясняет, почему там нет окон, установлено специальное освещение и постоянно устраняется влага из воздуха, чтобы книги не заплесневели.

(Помещение также отделано свинцом, что мешает «Мори» заглядывать в его компьютер. Некоторые вещи должны оставаться только в личном ведении.)

Ее выражение продолжает меняться, причем так тонко, что он поклялся бы, что она человек, если бы не знал точно.

Она рассказывает об Александрийской библиотеке: любопытная смесь машинного программирования, дающего доступ к информации, и такого воображения, словно она на самом деле бывала там.

(Если уж на то пошло, возможно, это и есть бессмертие.)

Она упоминает десятичную классификацию Дьюи, и он говорит:

– Я так и расставляю свои книги.

– Это объясняет ваш код, – говорит она. Когда он поднимает брови, она уточняет: – Это… очень основательно.

(Дипломатия. И не его.)