Лучшая фантастика XXI века

Он долго сидит перед своим компьютером, глядя на код, положив палец на клавишу «сохранить», решая, кто же он все-таки такой.

(Он всегда считал, что приятно иметь дело с программами: перед тобой всегда абсолюты – да или нет.)

Когда он наконец поворачивается на стуле, она стоит в дверях и смотрит на него.

– Я стер это, – говорит он.

Она отвечает:

– Знаю.

И ее тон заставляет его задуматься, как долго она тут стояла.

Она сидит на краешке стула, потирая плечо, совсем как человек, и от этого становится больно.

– Ты пытаешься убить себя? – спрашивает он.

Она кривится.

Он вспыхивает.

– Не то чтобы я хотел – просто у меня есть игра с твоим участием, и в ней ты прыгаешь. И я всегда тревожился…

Звучит жутко, и он благодарен ей за то, что она смотрит не на него, а на компьютер, и не спрашивает, чем еще он занимается, кроме того, что смотрит, как она прыгает.

На твоем месте я бы прыгнул, понимая, почему это делаю, думает он, но некоторые ищут более легкий выход.

Надя сидит, как человек, собирающийся с мыслями. Мейсон смотрит ей в лицо (не может удержаться) и думает, сколько времени ей осталось.

Прототип жив; очень скоро кто-нибудь в «Мори» заметит, как похоже на Надю действуют модели «След».

Может, ее не деактивируют. Пол достаточно умен, чтобы использовать свой успех для получения какой-нибудь льготы; может, он сумеет получить все, что хочет.

(Сохранить ее для себя, думает Мейсон; он гадает, почему для Нади нет положительного исхода.)

– Галатея не похожа на свою базовую линию, – очень нескоро говорит Надя. – Она считает, что всегда была такой. Пол говорит, что я начинала, как и она, со случайного шаблона, и я помню все, что изменил ты.

Мейсон думает о ее любви к книгам; вспоминает, как она по утрам сидит в его кабинете, слушая разговоры о том, что ждет ее дальше.

Она делает паузу в том месте, где человек должен перевести дух. Она самая прекрасная машина в мире.

– Но в основе новой модели «Следа», – говорит она, – останки. И в основе всех остальных будет только один человек. Я должна знать, если начинала с кого-то.

Сердце Мейсона подступает к горлу.

– И что?

Она смотрит на него.

– Так далеко я не заходила.

Она хочет сказать «это должен был сделать ты».

Он пожимает плечами.

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, – говорит он. – Я не Пол.

– Я не позову Пола, – говорит она.

(Она его звала; она знает, как бы он реагировал на проблему. Людей так легко предсказать. Именно так возникают предпочтения.)

Будь он человеком похуже, счел бы это объяснением в любви.

Вместо этого он говорит:

– Пол считал, что ты стандартна. Он получил твою базовую линию на черном рынке, чтобы не узнала «Мори»; на рынке ему сказали, кто составляет ее основу.

Он замолкает, не зная, что еще сказать.

– Кем я была? – наконец спрашивает она.

– Они не назвали ее подлинное имя, – отвечает он. – Оно неизвестно.

(Продавец на черном рынке был большим любителем литературы; именно он назвал останки Галатеей. Но это Мейсон унесет с собой в могилу.)

Она смотрит на него.

Он думает о ее первом взгляде на него, осторожном и жестком (он никогда больше не видел у нее такого выражения), думает о том, как она выглядела, когда Пол влюбился в Галатею; она понимала, что потеряла себя, но не знала, до какой степени.

Он думает о ее аватаре, как она прыгает с балкона и исчезает.

Он уйдет с ней ночью; он рискнет сходить на черный рынок, если она захочет; если она захочет пойти одна, он будет прикрывать ее, сколько сможет.

(Боже, как он хочет, чтобы она жила!)

– Я могу стереть то, что мы сделали, – говорит он. – Оставить тебя такой, какой ты была, когда Пол разбудил тебя.

(Пол не заметит; он слишком ее любит, чтобы видеть.)

Все ее тело говорит о предательстве; глаза по-прежнему смотрят в пространство, она сжимает пальцами край стула, словно готовится к худшему, словно в любой миг готова сдаться.

На секунду он вспоминает о Ким Паркер, с которой ходил к Испанской лестнице во время обучающего путешествия от академии «Мори» в Рим; ему тогда было пятнадцать, и он долго сидел рядом с ней и ждал знака, что ее можно поцеловать. Но так и не дождался.

Тогда он все время чувствовал себя глупо и одиноко; в то же время он был взбудоражен и каким-то участком сознания старался запомнить все цвета, чтобы потом восстановить Лестницу в своей программе.

Надя, задумавшись, время от времени моргает.

В комнате тихо – дышит только один из них, и он чувствует себя одиноким, но будет терпеть, сколько понадобится.

Он знает, как ждать «да» или «нет»; такие люди, как он, имеют дело с абсолютом.

Иен Кризи

Иен Кризи родился в Йоркшире, где живет всю жизнь. Он начал публиковать фантастические рассказы в 1999 году, после того как, по его словам, «звезды рок-н-ролла не откликнулись на мои призывы». Свободное время он посвящает пешим прогулкам, садоводству и работе по сохранению окружающей среды – всему, чему угодно, лишь бы выйти на свежий воздух, подальше от компьютера.