Конечно, в связи с большой трудоемкостью создания каждой индивидуальной модели «След» – продукт очень ограниченного применения. Однако наши инженеры уже разрабатывают альтернативные способы использования этой технологии, о которых вы скоро узнаете, – и это может изменить ваш мир.
Леди и джентльмены, спасибо, что навестили нас сегодня. Для меня это не только честь, но и огромное удовольствие.
[АПЛОДИСМЕНТЫ]
Некоторым журналистам будет позволено взять интервью у модели «Следа». Сверьтесь со своим входным билетом. Еще раз благодарю всех. Я рад, что вы пришли. Если…
Телефонный звонок приходит с внутреннего незнакомого номера; Мейсон слишком занят шумной пресс-конференцией, чтобы проверить, чей он. Пол создан для телевидения; Мейсон буквально видит, как отдел кадров переводит его в отдел по связям с общественностью. (Но ему не верится, что Пол потянет за собой и Надю в качестве консультанта по эстетике. Однако верится, что он назовет ее Галатеей.)
– Мейсон слушает.
В трубке молчат, но он знает, что это она. Прервав соединение, он бежит к лифту.
Надя на том этаже, где библиотека, и она дергается, словно под действием пятидесяти тысяч вольт. Мейсон падает на колени и отсоединяет кабель от ее головы.
– Тебя нужно отнести в больницу, – говорит он, и ничего глупее он не мог бы сказать. (Он смотрит слишком много фильмов.) На самом деле ей нужен антивирусный щит из технической лаборатории.
Может, он говорит это ради нее, чтобы они могли и дальше притворяться, что она настоящий человек. Но она тоже начинает говорить.
– Это базовая линия, – говорит она, и он не может понять, что она здесь делает.
Он говорит:
– Я отнесу тебя в отдел антивирусов, держись.
– Нет, – с трудом отвечает она.
Глаза ее пустеют, становятся плоскими, и что-то внутри ее щелкает.
Он, не задумываясь, подхватывает ее и как может быстро несет к лифту.
Он должен отвезти ее домой.
Он проделывает это за семь минут (потом придется заплатить много штрафов), проносит ее через чердак. Она перестает дергаться, и он не знает, к добру это или к худу.
Он полагает, что она крепче, чем выглядит, – бог весть через сколько апгрейдов провел ее Пол, но заранее никогда нельзя знать. Она такая легкая у него на руках, что он гадает, как она вообще могла существовать.
Он сажает ее на один из стульев, которыми дизайнер «Мори» обставил его квартиру, и перетаскивает ее через порог своего кабинета.
Находит розетку за ухом, там же, где и у «Мементо»: богачи не любят видимых изъянов.
Он подключает ее к своей программе.
Ему не по себе, словно он укладывает ее в своей спальне, но по крайней мере «Мори» не может за этим наблюдать.
Голова ее свешивается набок, глаза полузакрыты и незрячи.
– Держись, – говорит он, как какой-нибудь идиот, и включает свою программу.
(Теперь он жалеет, что стер ее аватар: он помог бы ей быстрее, если бы была готовая форма.)
Код проводит сканирование. Кое-что ему недоступно – части, которые Пол раздобыл на черном рынке. (Программисты с черного рынка проделывают поразительную работу. Если он выберется из этой передряги живым, то, возможно, присоединится к ним.)
Он видит, что некоторые линии его кода слились с нею, и чувствует непомерную гордость.
Он узнает некоторые черты личности, и от этого у него сжимается в груди и щиплет глаза.
Пол идиот, думает он; ему хочется кого-нибудь ударить.
Потом он видит первое повреждение, и начинается работа.
Он никогда еще не работал с системой в целом. Всегда были строки кода, встраиваемые неизвестно куда; Галатея была первым завершенным продуктом, с которым он работал.
И вот Надя пустыми глазами смотрит в потолок, а у Мейсона дрожат пальцы.
Если он будет думать об этом как о хирургической операции, его вырвет. Он поворачивается так, чтобы не видеть ее.
Немного погодя у него начинает получаться; он возвращается в детство, в свои двенадцать лет; в нескольких тысячах линий кода он воссоздает свою квартиру вплоть до скрипа половиц в коридоре.
(«Это… очень необычно», – сказала мать, и тогда он начал подозревать, чего хочет его воображение.)
Когда он заканчивает последнюю линию, код запускается, и он приходит в ужас: вдруг не будет ничего, кроме цепочки нолей, как прямая линия?
Но потом циклы начинают повторяться – быстрее, чем он способен проследить, и возникает загрузочный файл, как у Галатеи, и он думает: «Черт возьми, я это сделал!»
Ее веки вздрагивают, и она просыпается.
Она издает ужасный бессмысленный звук; он тянется к ее руке и останавливается – возможно, это последнее, что нужно, когда у вас паническая перезагрузка.
Она смотрит на него, ее взгляд медленно фокусируется.
– Тебе нужно проверить свой код, – говорит он. – Я не уверен, что сделал все необходимое.
Короткая пауза.
– Ты все сделал, – говорит она, и ее глаза закрываются. Мейсон понимает, что это не замыкание, она просто уснула.
После некоторых сомнений он относит ее на кровать, чувствуя себя полным дураком. Он не знал, что они спят.
(Может, это Пол попробовал сделать ее более человечной – из лучших побуждений.)