Лучшая из лучших

— Я знаю историю про женщину, которую пригласили в китайский ресторан и вместо еды кормили анекдотами.

— Когда ты злишься, становишься еще красивее.

— Ты мне лапшу на уши не вешай, у меня своя есть, — парировала она, победоносно подняв палочки, обмотанные макарониной.

После камерной, хоть и несколько наигранной атмосферы заведения вечерний город встретил их томным подмигиванием отражений фонарей в лужах, оставленных недавним дождем. Напитанный озоном прохладный воздух хотелось вбирать полной грудью.

— Представляешь, мне тут книжку предложили написать. Тематика — а-ля автоматизация бизнес-процессов в условиях стабильно нестабильного рынка, — улыбнулся Максим.

— Я думала, у предпринимателей нет на это времени.

Впрочем, сейчас писать книги модно.

— Тут другая проблема. Обычно писатели раскрывают экономические модели и приемы менеджмента, перечисляют способы управления успешными компаниями, разбирают финансовую аналитику и стараются по возможности излагать профессиональные секреты понятным языком.

— Это трудно. Надо ведь говорить просто о сложных вещах.

— Вот-вот! Это мало кто умеет, поэтому чаще получается полезно, но невыносимо скучно. И на арену выходят те, кто выучил десяток терминов, но к бизнесу отношения не имеет, всякие интеллект-тренеры, коучи по финансовому мышлению и прочие строители светлого будущего за чужой счет. Модные ребята в галстучках с дипломами бакалавра типа реально секут в экономике и могут квалифицированно пояснить за инвестиции. Но мало кто задается вопросом, почему тогда они торчат здесь, а не танцуют девушек на берегу океана?

— Почему?

— Потому что аналитики из них — как из козла сапожник. Но признаться в этом они не хотят, а написать книгу — могут.

Максим и Настя остановились возле парапета набережной, и в ту же минуту к ним по воде поспешила стайка обитавших здесь же городских лебедей в надежде разжиться чем-то съедобным.

— Как считаешь, я получу по морде, если поцелую тебя? — спросил Фомин.

— Эмм… Думаю, что нет, — ответила она, и Максим притянул ее за талию к себе.

— Но прежде чем у нас что-то начнется, я должна предупредить, — она слегка отстранилась и пальцем остановила его губы. — Я очень ревнивая. Бывший муж даже называл мою ревность патологией. — Из-за этого вы расстались?

Повисла пауза, в течение которой Фомин пристально смотрел в ее глаза, пытаясь понять, зачем она сказала неправду, ведь до брака у нее дело не дошло. Конечно, ничего такого в этом не было, да и нельзя требовать от человека, с которым знаком без году неделя, выкладывать все как на духу.

— Нет, из-за пуговицы, — продолжила Настя. — У него оторвалась пуговица на рубашке. Он не сообщил, а я не заметила. Оказывается, кто-то сказал еще до меня, цитирую: «Вместе с этой пуговицей оборвалась последняя ниточка, скреплявшая брак».

— Экий драматизм. Станиславский бы поверил.

— Не думаю, что брак, висящий на ниточке от пуговицы, стоит спасать. Мне даже не было обидно, лишь смешно оттого, как легко все обесценилось. А через неделю я увидела его в кафе с другой. И вот это действительно было обидно. Но позже.

Она внимательно смотрела на Фомина, который сейчас искал, в чем разница между «обмануть» и «сказать неправду». Он ведь сам это различие на ходу придумал, пытаясь задушить мысль о том, что, когда отношения начинаются с обмана, ничего хорошего от них не жди. Но, во-первых, к чему неуместный идеализм? А во-вторых, начинаются ли?

— А твоя семейная лодка обо что разбилась? — задала Настя встречный вопрос.

— Налетела на камни пофигизма, — ответил он, также решив не уточнять подробности своих предыдущих отношений, ни одни из которых не были скреплены печатью в паспорте. — Мы потеряли интерес друг к другу. Я перестал замечать, что ее тревожит, отчего она вздрагивает во сне.

И стало безразлично, о чем думает, когда едва заметно улыбается самой себе. А она все реже спрашивала, над чем я работаю и почему забросил свои увлечения. Держать друг друга в отношениях больше было незачем.

Он помолчал и со вздохом добавил:

— А потом в канун Нового года кто-то в соцсетях прислал картинку — нарисованные люди с грустными лицами сидят в дурацких праздничных колпаках за накрытым столом, в тоске подперев головы руками, над ними настенные часы со стрелкой, замершей в пяти минутах до полуночи, и надпись: «До Нового года осталось… понять, как жить дальше».

— Мы больше не будем об этом говорить, — постановила Настя. — И вообще никогда не станем касаться темы бывших. В наших отношениях должны быть только мы.

И больше никого.

— Принимается, — отозвался Фомин. — Еще условия будут?

— Ну, если ты согласен терпеть мою ревность, то больше мне нечем тебя напугать, — шутливо ответила она и позволила ему вплотную приблизиться к ее губам.

Глава 10 Время ветра